Стратегические просчеты и неудачи войск коалиции на театрах военных действий усугублялись трениями между союзными военачальниками. Император Павел, уяснив наконец, что силы России расходуются для достижения целей, ничего общего с интересами самой России не имеющих, отозвал с театра войны как сухопутные войска, так и флот, и вышел из коалиции.

Этот акт, казалось бы, был рецидивом воздействия субъективного фактора на судьбу военно-политического союза. Но в отличие от подобного эпизода — выхода России из анти-прусской коалиции в 1762 г. единоличной волею императора Петра III — решение российского самодержца на этот раз было аргументировано достаточно вескими доводами.

Далее в историю антифранцузских коалиций вторгается новый сюжет: встречная попытка создания антибританской коалиции, осуществленная властителями двух держав — вчерашних противников — республиканской Франции и Российской империи.

Неудачный опыт военного сотрудничества во Второй коалиции, казалось, прочно отвратил императора Павла от вмешательства в европейские дела. Так, в том же 1799 г. кабинетминистр по иностранным делам Ф. В. Ростопчин следующим образом формулировал внешнеполитическую концепцию Российского государства:

«Россия с прочими державами не должна иметь иных связей, кроме торговых. Переменяющиеся столь часто обстоятельства могут рождать и новые сношения, и новые связи, но все сие может быть случайно, временно».

На полях документа император начертал собственноручно: «Святая истина».

Однако не прошло и года, как последовал новый поворот в российской внешней политике.