Еженедельник «Военно-промышленный курьер» ознакомил читателей с выступлениями, прозвучавшими в Общественной палате Российской Федерации и Клубе военачальников РФ, где обсуждалась реформа нашего военного образования (№№ 21, 22, 23, 24). Публикуем еще два материала на ту же тему.

Недавно на очередном заседании Комитета по обороне Государственной думы рассматривалось состояние нашего военного образования и был заслушан доклад Екатерины Приезжевой, возглавляющей департамент МО РФ, который является руководящим органом в этой сфере. Услышанное породило у меня большие сомнения в выбранном курсе ее реформирования.

Внешне все выглядит достаточно гладко. Хотя вызывает недоумение тот факт, что нам предлагают избавиться от неких мифов. Дело-то в том, что целая серия общественных слушаний в Госдуме, Общественной палате и Клубе военачальников за последние два месяца показывает: в военной среде глубоко встревожены последствиями реформы военного образования. Многие оценивают ее как разрушительную.

Создается впечатление, что реформа военного образования подгоняется под некую схему, спущенную сверху, выработанную гражданскими лицами и во многом копирующую американский опыт. Опираясь на мнение военных экспертов на упомянутых слушаниях, хотел бы высказать некоторые соображения.

Ключевой вопрос

Русская/советская система военного образования, создававшаяся в течение нескольких веков, начиная с Петра Великого, впитала в себя опыт многочисленных войн. В этом смысле она имеет уникальный характер. Победы нашей державы в ХХ веке подтверждают эффективность отечественного военного образования.

Это признают даже наши противники. Бывший главком Стратегического командования ВС США (USSTRATCOM) генерал Юджин Хабигер, по свидетельству генерала армии Анатолия Куликова, говорил: «Мы всегда завидовали вашему военному образованию».

И это не случайно. Американцы, как правило, вели колониальные войны с заведомо более слабыми противниками. Причем некоторые кампании последних десятилетий проигрывали. Как в Первую, так и во Вторую мировую войну Соединенные Штаты вступили далеко не сразу. Поэтому брать за основу опыт США в сфере военного образования лишено, на мой взгляд, здравого смысла.

Высокий уровень подготовки офицеров в России подтверждается и тем, что армии многих стран мира охотно направляли к нам курсантов и слушателей. Отсюда ключевой вопрос: что произошло такого, что потребовало скоротечной и коренной ломки вполне успешной русской/советской системы военного образования? Утверждается, что это вызвано резким сокращением численности Вооруженных Сил и соответственно уменьшением потребности в офицерских кадрах.

Но во-первых, многие авторитетные эксперты считают, что один миллион военнослужащих не обеспечивает безопасности нашей страны с самой большой территорией в мире. Причем в то время, когда военные угрозы для России ощутимо нарастают.

Во-вторых, на деле численность Вооруженных Сил сейчас, по некоторым оценкам, не превышает 800 тысяч. И если подходить механически, то нужно сокращать офицерский состав и дальше. Между тем в ряде случаев даже сами реформаторы признают, что погорячились с урезанием размеров офицерского корпуса, и ставится вопрос о его увеличении на 70 тысяч человек. Однако система военных училищ уже почти разрушена. Откуда теперь взять потребное число офицеров?

Ничего нового нет

Нас убеждают: ломка сложившейся системы военного образования вызвана необходимостью повышения качества подготовки выпускников вузов Минобороны. Но кем и на каких примерах, исследованиях доказано, что прежняя система была неэффективной? Чем и как подтверждается, что нынешняя система лучше, ведь курсантов и слушателей два года вообще не набирали?

Отсюда встает вопрос об уровне обоснованности реформы. Руководство Минобороны ссылается на то, что новые стандарты были разработаны при участии ведущих гражданских вузов, а также предприятий ОПК.

Однако ничего нового в этом нет. И при старой системе военного образования вузы Минобороны всегда тесно взаимодействовали с гражданскими учебными заведениями в преподавании предметов общеобразовательного цикла. И с предприятиями ОПК военные вузы, особенно академии, плотно сотрудничали. Кстати, гражданские высшие учебные заведения, на мой взгляд, находятся в глубоком кризисе.

А какие военные вузы были подключены к разработке программы реформ? Есть длинный список гражданских вузов и предприятий ОПК. Но не упоминается ни Академия Генерального штаба, ни какая-либо другая военная академия. Неизбежно возникает еще один вопрос: насколько было учтено и было ли учтено вообще мнение главных заказчиков – военных?

В выступлениях Екатерины Приезжевой и ее сотрудников отмечается, что «решение по оптимизации сети принималось коллегиально. Для этого в Минобороны была создана комиссия под руководством начальника Генштаба, к обсуждению привлекались заместители министра обороны, главнокомандующие видами и командующие родами войск Вооруженных Сил, словом, те люди, в чьих интересах готовятся кадры в военно-учебных заведениях».

Звучит вроде бы убедительно. Однако мы хорошо знаем: импульс ломке военного образования, как и перестроечный импульс злосчастного Горбачева, был дан сверху. После того как Верховный главнокомандующий высказался за реформу военных вузов в виде сокращения их числа, вряд ли можно предполагать, что кто-либо из нынешнего высшего комсостава посмел бы выступить против мнения Главковерха. Как известно, большая группа руководителей Генштаба, главкоматов видов Вооруженных Сил была уволена после того, как они усомнились в грядущих результатах программы «обновления» армии и флота. А некоторым ныне «сомневающимся» делают внушение по принципу «Хочешь служить, помалкивай».

Кстати, почти все заместители министра обороны – гражданские лица. Таким образом, объективное мнение о реформе можно получить только у военных, непосредственно не зависящих от Минобороны. Я уже упомянул серию слушаний, в которых приняла участие большая группа высокопоставленных военачальников, находящихся в отставке. Все они практически единодушно высказывали крайне негативные оценки реформ.

Это неприемлемо

В защиту Военной академии воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова в Твери (ВА ВКО) выступила большая группа бывших главкомов ВВС и Войск ПВО. Существует огромное количество обращений профессорско-преподавательского состава ряда академий в Минобороны и высшие органы власти. Из этих многочисленных выступлений совершенно ясно, что военная общественность отторгает саму концепцию реформы и способ ее проведения.

Каковы же основные критические замечания?

В основе всех преобразований заложен пагубный принцип уничтожения существующих военных вузов в Москве и Санкт-Петербурге и перевод их в областные центры. Между тем российские цари, начиная с Петра, и советские руководители поступали наоборот, ибо только в крупных городах для академий и военных училищ можно было сформировать действительно мощные научно-педагогические коллективы.

Поскольку подавляющее большинство представителей научного и преподавательского состава сокращаемых вузов на новые места не едет, это ведет к фактической ликвидации академий, уничтожению знаменитых научных школ.

Утверждается, что в результате реформы число и качество научно-преподавательского состава новых вузов только повысилось. Однако трудно понять, где удалось набрать сотни докторов и кандидатов наук, о которых говорят представители Минобороны, если в сокращаемых учебных заведениях идут массовые увольнения и в новые вузы ученые высшей квалификации не едут.

Например, в Воронеж из бывшей Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского не поехал никто, из Военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина – почти никто. Из Иркутского высшего военного авиационного инженерного училища, закрытого в 2009 году, согласились на переезд на новое место службы десять кандидатов наук из 60 и не принял это предложение ни один доктор наук. А в Воронеже ныне обнаруживается около 700 докторов и кандидатов наук. Откуда?

Одновременно гибнет уникальная материальная база, ибо перевезти ее на новое место, как правило, бывает невозможно. Собираются, например, перевести созданный ВУНЦ ВМФ «ВМА» в Кронштадт. Однако учебный ядерный реактор из бывшего Высшего военно-морского инженерного училища имени Ф. Э. Дзержинского, готовившего кадры, в том числе для ПЛА, в принципе перенести без ущерба невозможно.

Представляется порочным сам принцип ликвидации всемирно известных вузов путем их присоединения к заведомо более слабым учебным заведениям да еще и с иной специализацией. Как метко выразился один из экспертов, сливаются воедино горный и стоматологический институты только потому, что и там, и там происходит процесс сверления-бурения.

Неизбежно возникает следующий вопрос: снижается или повышается управляемость гигантскими суперакадемиями, в которые на правах отделений, факультетов и филиалов включаются крупные училища и академии да еще и находящиеся в сотнях километров от головного вуза.

Кстати, превращение прославленных военных училищ в безымянные филиалы, отделения и факультеты суперакадемий лишает их духа преемственности, а курсантов и слушателей – крайне важного ощущения сопричастности к героическим подвигам их предшественников. На чем воспитывать патриотизм наших летчиков, моряков, танкистов и пехотинцев?

Нарушается и принцип рассредоточения военных учебных заведений, что может привести к тяжелым последствиям в случае масштабного военного конфликта, ибо концентрация всей подготовки кадров для ВВС в Воронеже позволяет нанести невосполнимый ущерб буквально одним ударом.

Против ликвидации прославленных вузов протестуют и региональные власти, так как это снижает интеллектуальный уровень особенно Сибири и Дальнего Востока, а местная молодежь лишается возможности поступать в вузы неподалеку от малой родины. Кстати, утверждение о том, что сокращение ряда учебных заведений вызвано их малочисленностью, спорно, потому что в целом ряде случаев прием был вообще прекращен, имелись и случаи роспуска подразделений курсантов, уже принятых на учебу.

Скольких перспективных офицеров мы лишились и сколько династий военных прервали. Вполне можно было не прекращать набор, возможно, сведя его лишь к минимуму или по наиболее востребованным специальностям, например воздушно-космической обороны. Но сохранить преподавательские кадры!

Крайне важно и то, что офицер должен быть всесторонне развитым человеком. Учеба в академии в столичном центре давала ему возможность приобщения к высотам мировой культуры. Сейчас военные всего этого лишены.

Представляется неприемлемой и концепция резкого омоложения профессорско-преподавательского состава. В Министерстве обороны утверждают, что профессорско-преподавательский состав ряда академий находится в предпенсионном и пенсионном возрасте и это отрицательно влияет на учебный и научный процессы. Поэтому увольняют в запас докторов и кандидатов наук в 45 лет – подполковников, в 50 – полковников, в 55 – генералов независимо от их научного потенциала. Но в жизни, мы с вами знаем, все наоборот: чем старше преподаватель, тем лучшим педагогом он становится. Да и к ученым это также относится.

Слово военачальникам

В этой связи военные в лице руководства Клуба военачальников резонно спрашивают: не утратили ли мы вообще офицерские научные кадры?

Согласно оценке генерал-лейтенанта, старшего научного сотрудника Военно-научного комитета ВС РФ, бывшего начальника Центра военно-стратегических исследований Генштаба Владимира Останкова «за прошедшие несколько лет число сотрудников вузов, имеющих ученые степени кандидата и доктора военных наук, сократилось на 20–25 процентов». Огульное увольнение докторов и кандидатов наук, достигших предельного возраста выслуги по воинскому званию, вымыло фактически из этих организаций всю нашу науку.

По мнению Останкова, отсутствие профессуры высокого уровня сказывается на качестве не только научно-исследовательских работ, но и подготовки научных кадров высокой квалификации. Руководство кандидатскими диссертациями возлагается на кандидатов наук, что раньше являлось исключением. Докторов наук не хватает даже для того, чтобы руководить адъюнктами. Докторские диссертации пишутся без консультантов, ибо резко снизилось число докторов наук. Поэтому, утверждает генерал Останков, кандидатская диссертация спустилась до уровня дипломных работ, не выше. То есть мы не можем готовить кадры ни количественно, ни качественно.

Здесь же есть проблема низкого уровня заработной платы, особенно гражданского персонала. И самое стыдное – с нового года офицерам – кандидатам и докторам наук, доцентам и профессорам не платят за ученые степени и звания. Где, в каком еще министерстве это практикуется?

Вызывает обеспокоенность ломка структуры военного образования, особенно в оперативно-тактическом и оперативно-стратегическом звеньях. Ведь теперь после окончания училища офицеры будут иметь возможность только повышать квалификацию на разнообразных курсах.

Как считают военные, это простое натаскивание на должность. Без глубокого понимания сущности современной войны, сложных процессов управления и других вопросов современный офицер не состоится. Изменение способа мышления офицера на более высокий уровень, получение фундаментальных знаний требуют времени. За полгода это сделать невозможно.

Вдобавок вызывает глубокие сомнения вообще осуществимость трехмесячной переподготовки офицера перед назначением на очередную должность. При постоянной ротации кадров части будут просто небоеготовыми. Кстати, возникает парадоксальная ситуация: чем сложнее военно-профессиональная подготовка, тем меньше ей уделяется внимания. Например, на оперативное искусство в одной из программ отводится чуть менее 10 часов. И это для будущих офицеров именно оперативного звена управления!

Увеличивается оторванность военной науки и военного образования от практики. Само по себе переподчинение вузов от главкоматов Департаменту образования МО РФ ослабляет такую связь науки и практики. А уж переподчинение ведомственных НИИ военным учебно-научным центрам (ВУНЦ), то есть опять-таки Департаменту образования, еще сильнее увеличивает этот разрыв.

Исключив военные вузы и НИИ из подчинения главкоматов, мы утрачиваем их связь не только с войсками, но и с промышленностью. Кто будет создавать тактико-технические задания на создание новых образцов ВВТ, чем непосредственно и занимались НИИ видов Вооруженных Сил? Откуда будут черпаться кадры для научных организаций МО? И какие это будут кадры?

На переднем крае – ВКО

Хотелось бы особо остановиться на проблеме подготовки инженерных и командных кадров для ВВС и Войск воздушно-космической обороны (ВВКО). Опыт войн последних десятилетий показывает, что основными средствами вооруженной борьбы уже стали средства воздушно-космического нападения.

Это признано и руководством нашей страны: создан новый род войск – ВВКО, есть заявление президента Путина о грядущей поставке до 2020 года в ВВС 600 самолетов и 1000 вертолетов, сделанное 14 июня по итогам посещения 393-й авиационной базы. Кто будет летать на этой технике? Ведь только на одноместные боевые самолеты необходимо как минимум 900 летчиков (из расчета 1,5 экипажа на самолет). А если учитывать численность летного состава на самолетах дальней, стратегической, военно-транспортной авиации и вертолетах, то она возрастает в разы.

Но за последние три года в единственное оставшееся в России Краснодарское высшее военное авиационное училище летчиков (военный институт) имени Героя Советского Союза А. К. Серова (ныне филиал ВУНЦ ВВС «ВВА») практически не было набора курсантов для нужд МО. Уже в ближайшие годы возникнет дефицит летного состава. Это говорит о том, что нет никакой обоснованной концепции по числу набираемых курсантов на несколько лет вперед.

Одновременно происходит фактическое уничтожение всемирно известных (ныне объединенных) Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского и Военно-воздушной академии имени Ю. А. Гагарина путем их перевода из Москвы и Подмосковья (Монино) в Воронеж.

Мы неоднократно говорили о том, что невозможно механически перевести туда уникальный научно-педагогический коллектив бывшей Академии имени Жуковского в составе 30 научных школ, в том числе 15 – имеющих мировой приоритет. В Воронеж не поехал практически никто! После ликвидации научных школ будет убита питательная среда для подготовки научно-педагогической составляющей ВВС, выращивания руководителей стратегического уровня, без чего военная авиация не сможет развиваться как наиболее наукоемкая компонента ВС РФ. В Воронеже в принципе невозможно воссоздать не имеющую аналогов в мире материальную базу Академии имени Жуковского.

Чтобы вывезти аэродинамическую базу, нужно сначала разрушить здание, в котором она находится. Моторно-испытательную базу также перевезти в Воронеж практически невозможно. Баротир, который позволяет исследовать эффективность средств поражения в условиях космоса, прибудет в Воронеж в виде груды металлолома. Будет ликвидирована и колоссальная научная библиотека.

А новый/старый военный аэродром «Балтимор» в Воронеже малопригоден, ибо находится фактически в черте города. Это означает тяжелейший удар по инновационным проектам в области военной и гражданской авиации, так как Академия имени Жуковского всегда была не только учебным, но и мощным научно-исследовательским вузом. Ведь даже сегодня в оставшихся научных подразделениях академии работают 75 докторов и 130 кандидатов наук. Кстати, позиция Минобороны РФ об устаревании учебно-материальной базы академии и ее научно-педагогического коллектива противоречит итогам лицензирования и аккредитации вуза в 2010 году. Что до утверждений об отсутствии НИР, так дело в том, что на них нет заказов МО. Неужели они должны вестись за свой счет?

Аналогичный процесс происходит в ВА ВКО – единственном военном высшем учебном заведении, имеющем лицензию на обучение офицеров с высшей оперативно-тактической подготовкой по специальностям «ПВО» и «Ракетно-космическая оборона» (РКО). Ни в одном другом вузе МО РФ совместная подготовка специалистов ПВО и РКО никогда не осуществлялась, нет учебно-материальной базы и уникального научно-педагогического коллектива в этой области (более 300 кандидатов и докторов наук).

ВА ВКО обладает уникальной системой из 36 современных взаимосвязанных учебных командных пунктов (КП) ПВО и РКО. Большинство КП в учебном варианте установлены стационарно, их транспортировка невозможна. Общая стоимость системы КП – более 220 миллионов рублей.

Только в ВА ВКО разработаны и широко используются имитационные комплексы, позволяющие моделировать все процессы вооруженного противоборства в воздушно-космическом пространстве. На их создание потребовались годы и затраты огромных интеллектуальных и материальных ресурсов.

Попытки организации такой подготовки в других вузах, в частности в Военно-космической академии имени А. Ф. Можайского, оказались малоэффективны из-за отсутствия соответствующей учебно-материальной базы и научно-педагогических кадров. Тем не менее взят курс на слияние двух академий на базе гораздо менее мощной ВКА.

Хочу привести в конце статьи заключительное слово генерала армии Анатолия Куликова на тематическом заседании Клуба военачальников, суммирующее суть проблемы. Цитирую: «Необходимо прекратить это всепоглощающее стремление постоянного реформаторства и бездумного заимствования западных ценностей. У нас свой отечественный богатый опыт развития военной науки и военного образования, который на практике показал свою состоятельность. Многие говорят, и не беспочвенно, о том, что третья мировая война в той или иной форме уже началась. Будущие поколения никогда не простят нам, если мы окажемся неготовыми к вызовам и угрозам XXI века. А военные наука и образование – это основа военной мощи государства, без которой Российской Федерации как независимому государству не быть».

Добавлю к этому, что генерал Куликов решительно высказался и за усиление парламентского контроля над реформой Вооруженных Сил. Думаю, что и к этому совету мы должны внимательно прислушаться.