Поставки разнообразных материалов военного и гражданского назначения продолжались до сентября 1945 года. Всего в Советский Союз было доставлено (главным образом из США) 17,3 млн тонн имущества общей стоимостью 9,48 миллиарда долларов. С учетом произведенных работ и услуг общая стоимость ленд-лиза в СССР составила 11 млрд долларов. Долларов начала 40-х годов, когда за одну тысячу «зеленых» можно было купить увесистый слиток в 850 граммов золота.

Четыре процента

Много ли это – 17 млн тонн товаров совокупной стоимостью 7 тысяч тонн чистого золота? Каков реальный вклад ленд-лизовских поставок в оснащение Красной армии, в работу народного хозяйства СССР? Лучшие советские экономисты глубоко и всесторонне изучили этот вопрос и дали на него исчерпывающий, краткий и точный ответ. Ответ был опубликован в 1947 году в книге «Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны», вышедшей в свет за подписью члена Политбюро ЦК ВКП(б), заместителя главы правительства СССР (то есть заместителя Сталина), бессменного (с 1938 года) руководителя Госплана СССР, доктора экономических наук, академика Н. А. Вознесенского.

Четыре процента. Всего лишь четыре процента от объема собственного производства советской промышленности составили эти жалкие американские подачки. Было бы о чем спорить – размер экономической помощи союзничков оказался в пределах погрешности данных экономической статистики.

Два года спустя, в октябре 1949-го Н. А. Вознесенский был арестован. Следствие по так называемому ленинградскому делу длилось без малого год. Лучшие чекисты, многоопытные советские следователи вскрыли коварные замыслы матерых врагов народа. Военная коллегия Верховного суда СССР, всесторонне изучив материалы дела, ознакомившись с неопровержимыми доказательствами вины заговорщиков, приговорила Н. А. Вознесенского, А. А. Кузнецова, П. С. Попкова, М. И. Родионова и других к расстрелу.

30 апреля 1954 года Военная коллегия Верховного суда СССР реабилитировала Вознесенского, Кузнецова, Попкова, Родионова и других. Оказалось, что «ленинградское дело» было сфабриковано от начала и до конца, «доказательства» виновности грубо фальсифицированы, под вывеской «суда» состоялась беззаконная расправа, обвинения продиктованы политическим заданием противоборствующих кланов в окружении Сталина. Расстрельный приговор был признан ошибкой. К сожалению, никто так и не удосужился официально признать «ошибкой» и безумные четыре процента, появившиеся в книге Вознесенского в соответствии с заданием политического руководства СССР, озабоченного на тот момент раздуванием пламени холодной войны.

Никакого экономического расчета за этими пресловутыми «четырьмя процентами» не было изначально, да и как можно было выразить одним-единственным числом соотношение объемов огромной номенклатуры товаров? Разумеется, именно для этой цели были придуманы деньги и цены, но в условиях советской экономики цены устанавливались директивно, безо всякой связи с напрочь отсутствующим рынком и исчислялись в неконвертируемых рублях. Наконец, у войны и военной экономики есть свои законы – можно ли оценить стоимость муки, доставленной в блокадный Ленинград, всего лишь перемножив вес в тоннах на довоенные цены? Какой ценой надо при этом измерить сотни тысяч спасенных человеческих жизней? А сколько стоят бочка с водой и железное ведро на пожаре? Советский Союз получил по ленд-лизу порядка 3 тыс. км пожарного шланга. Сколько это стоит на войне?

Даже в тех случаях, когда ленд-лизовские поставки составляли мизерные доли процента от массогабаритных объемов советского производства, их реальное значение в условиях войны могло быть огромным. «Мал золотник, да дорог». 903 тыс. детонаторов, 150 тыс. изоляторов, 15 тыс. биноклей и 6199 комплектов полуавтоматических зенитных прицелов – это много или мало?

Американцы поставили в СССР 9,1 тыс. тонн молибденового концентрата на «жалкую» сумму 10 млн долларов (одна тысячная от совокупной стоимости ленд-лизовских товаров). В масштабах советской металлургии, где счет шел на миллионы тонн, 9100 – это ничтожная мелочь, но без этой «мелочи» нельзя выплавить высокопрочную конструкционную сталь. А в бесконечных перечнях ленд-лизовских поставок не только молибденовый концентрат – там еще и 34,5 тыс. тонн металлического цинка, 7,3 тыс. тонн феррокремния, 3,3 тыс. тонн феррохрома, 460 тонн феррованадия, 370 тонн металлического кобальта. И еще никель, вольфрам, цирконий, кадмий, бериллий, 12 тонн драгоценного цезия... 9570 тонн графитовых электродов и 673 тонны (то есть тысячи километров!) нихромовой проволоки, без которых остановится производство электронагревательных приборов и печей. И еще 48,5 тыс. тонн электродов для гальванических ванн.

Статистические данные о производстве цветных металлов в СССР на протяжении полувека оставались строго засекреченными. Это обстоятельство не позволяет дать корректную оценку значения тех сотен тысяч тонн алюминия и меди, которые были поставлены по ленд-лизу. Однако даже самые «патриотичные» авторы сходятся на том, что ленд-лиз покрыл до половины потребности советской промышленности – и это без учета колоссального количества американских электропроводов и кабеля, поставленных в готовом виде.

Бесконечными рядами идут цифры поставок разнообразнейших химикатов. Некоторые из них поставлялись отнюдь не в «золотниковых» объемах: 1,2 тыс. тонн этилового спирта, 1,5 тыс. тонн ацетона, 16,5 тыс. тонн фенола, 25 тыс. тонн метилового спирта, 1 млн литров гидросмеси... Особо стоит обратить внимание на 12 тыс. тонн этиленгликоля – таким количеством антифриза можно было заправить порядка 250 тыс. мощных авиамоторов. Но, конечно же, главной составляющей ленд-лизовской «химии» стали взрывчатые вещества: 46 тыс. тонн динамита, 140 тыс. тонн бездымного ружейного пороха, 146 тыс. тонн тротила. По самым осторожным оценкам, ленд-лизовские поставки покрыли одну треть потребности Красной армии (и в этой оценке еще не учтена доля импортных компонентов, использованных для производства ВВ на советских заводах). Кроме того, из Америки в «готовом виде» было получено 603 млн патронов ружейного калибра, 522 млн крупнокалиберных патронов, 3 млн снарядов для 20-мм авиапушек, 18 млн снарядов для 37-мм и 40-мм зениток.

Зенитки, кстати, также были поставлены из США – порядка 8 тыс. малокалиберных зенитных орудий (значительная часть которых была установлена на шасси легкого бронетранспортера), что составило 35% от общего ресурса МЗА, полученной Красной армией за годы войны. В таких же пределах (не менее одной трети от общего ресурса) оценивается и доля импорта автомобильных покрышек и химического сырья (натуральный и синтетический каучук) для их производства.

Решающий вклад

Совсем не трудно найти и такие позиции, по которым ленд-лизовские поставки оказались большими, чем собственное советское производство. И это не только легковые автомобили повышенной проходимости (знаменитые «виллисы», поставлено 50 тыс. штук), полноприводные грузовики (столь же знаменитые «студебекеры», поставлено 104 тыс. штук), мотоциклы (35 тыс.), бронетранспортеры (7,2 тыс.), автомобили-амфибии (3,5 тыс.). Как бы велика ни была роль американской автомобильной техники (всего поставлено более 375 тыс. одних только грузовиков) – неправдоподобно надежной в сравнении с отечественными газиками и «зисами» – гораздо более важное значение имели поставки железнодорожного подвижного состава.

Технология войны середины ХХ века базировалась на использовании колоссального количества боеприпасов. Теория и практика артиллерийского наступления (остающегося предметом законной гордости советской военной науки) предполагали расходование многих тысяч тонн боеприпасов в день. Такие объемы в ту эпоху можно было перевезти только железнодорожным транспортом, и паровоз стал оружием ничуть не менее важным (хотя и несправедливо забытым публикой и журналистами), нежели танк. СССР получил по ленд-лизу 1911 паровозов и 70 дизельных локомотивов, 11,2 тыс. вагонов различного типа, 94 тыс. тонн колес, осей и колесных пар.

Американские поставки были столь огромными, что они позволили практически свернуть собственное производство подвижного состава – за четыре года (1942–1945) было изготовлено всего 92 паровоза и чуть более 1 тыс. вагонов, высвободившиеся производственные мощности перепрофилировали на выпуск боевой техники (в частности одним из основных производителей танков Т-34 стал Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле). Для полноты картины остается лишь вспомнить про 620 тыс. тонн поставленных по ленд-лизу железнодорожных рельсов.

Трудно переоценить роль ленд-лиза в переоснащении (количественном и качественном) советских Вооруженных Сил средствами радиосвязи. 2379 полнокомплектных бортовых радиостанций, 6900 радиопередатчиков, 1 тыс. радиокомпасов, 12,4 тыс. наушников и ларингофонов – и это только для авиации. 15,8 тыс. танковых радиостанций. Более 29 тыс. разнообразных радиостанций для Сухопутных войск, в том числе 2092 установленные на шасси «студебекера» радиостанции большой (400 Вт) мощности SCR-399, при помощи которых обеспечивалась связь в звене корпус-армия-фронт, и еще 400 таких же радиостанций, но без автомобиля. Для обеспечения радиосвязи в тактическом звене (полк-дивизия) было поставлено 11,5 тыс. носимых радиостанций SCR-284 и 12,6 тыс. раций V-100 Pilot (последние уже на заводе-изготовителе снабжались надписями и шкалами на русском языке).

Не была забыта и простая, надежная и помехозащищенная проводная связь – в СССР поставлено 619 тыс. телефонных аппаратов, 200 тыс. наушников, 619 телеграфных станций, 569 телетайпов и совершенно астрономическое количество телефонного провода (1,9 млн км). А также 4,6 млн сухих батарей, 314 дизель-генераторов, 21 тыс. зарядных станций для аккумуляторов, десятки тысяч различных контрольно-измерительных приборов, включая 1340 осциллографов. И еще 10 млн радиоламп, 170 наземных и 370 бортовых (!!!) радиолокаторов. Американские радиостанции исправно прослужили в народном хозяйстве СССР, на речном и морском флоте до 60-х годов, а советская радиопромышленность по меньшей мере на 10 лет вперед была обеспечена образцами для изучения, освоения и нелицензионного копирования.

Подобные списки можно перечислять еще долго, но все же на первое место по значимости я бы поставил обеспечение советских ВВС авиационным бензином (впрочем, даже по тоннажу эта категория оказалась на первом месте).

Накануне войны ситуация с обеспечением авиации горючим перешла из стадии «бензинового кризиса» в «бензиновую катастрофу». Новые авиамоторы, форсированные по степени сжатия и наддуву, требовали бензина с большим октановым числом, нежели выпускавшийся в значительных количествах Б-70. Плановый (и фактически в 1941 году недостигнутый) объем производства высокооктановых бензинов Б-74 и Б-78* (450 тыс. тонн) составлял всего лишь 12% от мобилизационной заявки НКО (по Б-78 и вовсе 7,5%). Страна, располагавшая на тот момент самой большой нефтедобычей во всем Старом Свете, держала свою авиацию на строжайшем «голодном пайке». Начавшаяся война отнюдь не улучшила положение – большое количество бензина было потеряно на взорванных складах в западных военных округах, а после выхода летом 1942 года немецких войск к предгорьям Кавказа эвакуация бакинских нефтеперерабатывающих заводов еще более усугубила кризис.

Советская авиация тем не менее летала и воевала. Всего за время войны было израсходовано (на все нужды и всеми ведомствами) 3 млн тонн высокооктанового авиабензина (2998 тыс. тонн, если быть точным). Откуда он взялся? 720 тыс. тонн – это непосредственно импортные поставки. Еще 1117 тыс. тонн авиабензина было получено смешением импортных высокооктановых (с октановым числом от 95 до 100) компонентов с низкооктановым бензином советского производства. Оставшиеся 1161 тыс. тонн авиабензина (чуть больше одной трети общего ресурса) дали бакинские заводы. Правда, изготовили они этот бензин с использованием ленд-лизовского тетраэтилсвинца, который был получен в количестве 6,3 тыс. тонн. Не будет большим преувеличением сказать, что без помощи союзников краснозвездным самолетам пришлось бы простоять всю войну на земле.

В человеческом измерении

Нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин в своих мемуарах рассказывает о таком эпизоде войны. На одном из трех основных авиамоторных заводов систематически срывалось выполнение плана. Прибыв на завод, нарком выяснил, что все производство лимитировалось работой двух токарей высокой квалификации, которым можно было доверить расточку коленвалов двигателя, рабочие эти от голода еле держались на ногах. Высокий московский начальник успешно решил проблему: с некой «специальной базы облисполкома» для двух человек выделили усиленный спецпаек. Ленд-лиз решил ту же проблему, но в другом масштабе.

238 млн кг мороженой говядины и свинины, 218 млн кг консервированного мяса (в том числе 75 млн кг, обозначенных как tushenka), 33 млн кг колбас и бекона, 1089 млн кг мяса кур, 110 млн кг яичного порошка, 359 млн кг растительного масла и маргарина, 99 млн кг сливочного масла, 36 млн кг сыра, 72 млн кг сухого молока... Я не случайно привел объемы ленд-лизовских поставок продовольствия именно в таких странных единицах измерения («миллионов килограммов»). Так проще поделить на число возможных потребителей. Например, за все время войны в госпитали поступили 22 млн раненых. Это значит, что на питание каждого из них теоретически можно было израсходовать 4,5 кг сливочного масла, 1,6 кг сыра, 3,3 кг сухого молока, 60 кг мяса (разумеется, в этот перечень не включена тушенка – это для больного человека не еда).

Полноценное и обильное питание является, конечно же, важным условием выздоровления раненого, но прежде всего госпиталю нужны лекарства, хирургические инструменты, шприцы, иглы и шовная нить, хлороформ для наркоза, разнообразные медицинские приборы. Со всем этим у нас было не плохо, а очень плохо.

Накануне войны в приграничных округах были сосредоточены огромные объемы военно-медицинского имущества (одних только индивидуальных перевязочных пакетов там насчитывалось свыше 40 миллионов). Большая часть его там и осталась. Потеря и/или эвакуация большей части предприятий фармацевтической промышленности привели к тому, что к концу 1941 года объемы производства снизились до 8,5% от предвоенного уровня – и это притом что ситуация требовала многократного увеличения выпуска медикаментов. В госпиталях стирали использованные бинты, врачам приходилось работать без таких жизненно необходимых препаратов, как эфир и морфин для наркоза, стрептоцид, новокаин, глюкоза, пирамидон и аспирин.

Жизнь и здоровье миллионов раненых спас медицинский ленд-лиз – еще одна тщательно забытая страница в истории войны. В целом поставки союзников обеспечили до 80% потребностей советской военно-медицинской службы. Только в 1944 году одного лишь стрептоцида было получено 40 млн граммов. Бесценным кладом стали американские антибиотики и сульфаниламиды. А какой ценой можно измерить поставленный в СССР один миллион килограммов витаминов? Ленд-лизовские хирургические инструменты, рентгеновские аппараты, лабораторные микроскопы исправно прослужили многие годы во время и после войны. Да и 13,5 млн пар кожаных армейских ботинок, 2 млн комплектов нательного белья, 2,8 млн кожаных ремней, 1,5 млн шерстяных одеял для снабжения Красной армии не были лишними...

«Совершенно беззастенчивы и циничны...»

И вот после всего этого 1 сентября 2010 года, в очередную годовщину начала Второй мировой войны на государственном (что в данном случае весьма важно) телеканале «Культура» выступает с большой лекцией доктор исторических наук, член-корреспондент и директор Института российской истории РАН товарищ А. Н. Сахаров и говорит он такие слова:

«Было договорено о том, что Соединенные Штаты и другие страны союзные окажут большую помощь Советскому Союзу по так называемой системе ленд-лиза... Америка требовала оплаты золотом и не когда-нибудь, а уже в ходе военных действий, в ходе самой войны. В этом смысле американцы умели деньги считать и были в этом смысле совершенно беззастенчивы и циничны. Все, что было затребовано, все было оплачено, в том числе и золотом...»

Даже если бы эта беспардонная и циничная ложь была правдой, нам бы следовало поблагодарить американцев за бесценную помощь. Это огромная удача – во время разрушительной войны, когда судьба страны висела на тонком волоске, найти поставщика, который в обмен на бестолковый мягкий металл (из золота и штыка простого сделать нельзя) продаст по нормальным (а не «блокадным») ценам миллионы тонн военного имущества, продовольствия, бензина и лекарств. Да еще и сам привезет эти 17 млн тонн с другой стороны глобуса, через безбрежный океан, кишащий вражескими подводными лодками.

Однако ложь остается ложью – в соответствии с условиями ленд-лиза ни рубля, ни доллара, ни цента во время войны уплачено не было. После окончания боевых действий большая часть поставленного была просто списана как израсходованное в ходе войны имущество. На переговорах в 1948–1951 годах американцы выставили счет на 0,8 млрд долларов – менее одной десятой от совокупной стоимости поставленного добра. Советская сторона согласилась признать лишь 0,3 млрд. Впрочем, признать долг и вернуть его – две большие разницы. Долгая, многодесятилетняя история споров и склок закончилась тем, что на сегодняшний момент оплачено (с учетом инфляции доллара) не более одного процента поставок по ленд-лизу.

*Вопреки широко распространенному заблуждению цифры в обозначении марки авиабензина не равны его октановому числу. Бензин Б-74 имел октановое число, определяемое по «моторному методу», равное 91, бензин Б-78 имел октановое число 93. Для сравнения стоит отметить, что лучший российский автомобильный бензин АИ-98 имеет октановое число, равное 89