По состоянию на осень 1938 года в составе гитлеровского Третьего рейха были Восточная Пруссия (наиболее выдвинутый на восток плацдарм Германии), Верхняя Силезия (ныне Вроцлавское воеводство Польши) и Австрия. Решения Мюнхенской конференции позволили Гитлеру «обгрызть» границы Чехии, которая к тому моменту уже находилась внутри территории «рейха», и ни в одной точке вермахт не получил плацдарма, выдвинутого на восток хотя бы по отношению к Верхней Силезии (не говоря уже про удаленную на сотни километров к востоку Восточную Пруссию).

Три версии

Переходя от простой географии к очень сложной, запутанной и изрядно мистифицированной политической истории, отметим, что в настоящее время в публичном поле России присутствуют целые три версии, три интерпретации намерений и действий Сталина во время «судетского кризиса».

В изданных мизерным тиражом академически солидных толстых монографиях просто и без затей, с несколько даже демонстративным цинизмом («Ну мы тут все люди взрослые, чего ломаться-то…») признают, что спасать Чехословакию никто и не собирался: «Практический ум Сталина диктовал, как в период подготовки Мюнхена (несмотря на дипломатическую риторику), так и после него позицию наблюдателя, выжидающего дальнейшего развития событий и руководствовавшегося принципом, грубо говоря, «не лезть на рожон»*.

В популярных книжках, рассчитанных на ширнармассы, с горестным всхлипом сообщается – после рассказа про «700 истребителей, снаряженных для немедленного вылета в Чехословакию», и прочие захватывающие дух проявления готовности СССР броситься на помощь жертве агрессии, – что все закончилось ничем по причине… безоглядной приверженности товарища Сталина к букве Закона! Оказывается, могучий Советский Союз был связан по рукам и ногам Договором о взаимопомощи между СССР и Чехословакией (подписан 16 мая 1935 года), который содержал в своем тексте пункт о том, что обязательства СССР вступают в силу лишь в том случае, когда Франция также придет на помощь Чехословакии. Отступить же хоть на микрон от точного следования букве договора СССР не мог. Не в наших это традициях. «Пусть рушится мир, но торжествует Закон!».

И наконец, на интернет-форумах для особо одаренной части публики по сей день пользуется спросом версия, впервые озвученная в далеком 1948 году (после коммунистического переворота в Праге) известным своей честностью секретарем Исполкома Коминтерна товарищем Клементом Готвальдом. Оказывается, Франция тут вовсе ни при чем, оказывается, Москва готова была прийти на помощь Чехословакии безотносительно к позиции, занятой Парижем, и сей акт пролетарской солидарности не состоялся только потому, что чешская буржуазия во главе с врагом народа Бенешем отвергла советскую помощь и с радостью отдалась нацистским насильникам.

Версию номер три, не подтверждаемую ничем, кроме честного слова товарища Готвальда, я не считаю нужным даже обсуждать. Подождем, пока ее сторонники найдут (нарисуют) хоть какой-нибудь документ, свидетельствующий о том, как Бенеш отказался от помощи Москвы. Версия номер два основана на недоразумении столь нелепом, что остается лишь удивляться тому «пиплу», который соглашается «хавать» такое.

Отсутствие «штампа в паспорте» – это не причина, а следствие, причиной является отсутствие желания Вани взять замуж Маню. При наличии такового желания пресловутый «штамп» появляется без малейших проблем, поскольку согласие каких-либо третьих лиц для государственной регистрации брака не требуется. Советский Союз и Чехословакия были связаны двусторонним договором. Обе стороны этого договора были суверенными государствами, ни ЧСР, ни СССР не были колонией или протекторатом Франции и им не нужно было выпрашивать согласие Парижа на то, чтобы изменить условия договора или же заключить новый. Как будет видно из приведенных ниже документов, такие простые мысли не мне первому пришли в голову…

Богатый опыт

При наличии желания договоры в Москве подписывались с ошеломляющей быстротой. 14 августа 1939 года газета «Правда» в своей передовой статье писала: «Подлые изменники, троцкистско-бухаринские шпионы фашистских государств, выполняя волю своих хозяев, используют пацифистские лозунги… Большевики – не пацифисты. Настоящая защита мира состоит не в уступках агрессору, а в двойном ударе на удар поджигателей войны».

Не прошло и десяти дней после публикации этих замечательных слов, как в Москве был подписан Договор о ненападении с главным (правильнее будет сказать – самым крикливым) агрессором, а в придачу к договору – секретный протокол с соглашением о разделе территории независимых государств Восточной Европы. В ночь с 26 на 27 марта 1941 года в Белграде произошел военный переворот и 3 апреля (то есть всего лишь через неделю) делегация нового югославского правительства уже вела с самим Сталиным переговоры о заключении договора о дружбе и сотрудничестве, каковой и был подписан в 2.30 ночи 6 апреля 1941 года.

Из уважения к читателям я уж не стану подробно рассказывать о том, в каком темпе был заключен Договор о взаимопомощи с «народным правительством демократической Финляндии», случайно обнаруженным с помощью радиоперехвата (см. газету «Правда» от 2 декабря 1939 года).

Столь же смело и решительно Сталин нарушал – при наличии сильного желания – любые нормы международного права. В одном только 1939 году Советский Союз в одностороннем порядке разорвал Договор о ненападении с Польшей, затем – с Финляндией, вел боевые действия на территории никем, кроме Советского же Союза, не признанной Монголии; в следующем 1940 году, угрожая вооруженным насилием, аннексировал территории Румынии (Бессарабию и северную Буковину), оккупировал три страны Прибалтики. И ничего. Мальчики бумажные в глазах у Сталина не мельтешили, юридические коллизии серьезному делу не мешали. Про то, как Сталин обращался с нормами сталинской Конституции во внутриполитических делах, напоминать, надеюсь, не надо.

Странная оговорка о том, что обязательства СССР по Договору о взаимопомощи с Чехословакией вступают в силу лишь в случае аналогичных действий Франции, вовсе не была ПРИЧИНОЙ, обусловившей позицию и действия Советского Союза, но она оказалась эффективнейшим ИНСТРУМЕНТОМ в проведении сталинской политики. При наличии этой оговорки нарком иностранных дел СССР товарищ Литвинов мог совершенно безбоязненно сотрясать воздух с трибуны Лиги Наций (равно как и со всех прочих трибун) – лотерея, в которую играл Сталин, была абсолютно беспроигрышной.

Беспроигрышная лотерея

Самым худшим (с точки зрения интересов и устремлений товарища Сталина) стал бы вариант, при котором Прага, Париж и Лондон занимают твердую согласованную позицию, а Гитлер, перепуганный реальной угрозой войны против всех, «спускает на тормозах» спровоцированный им «судетский кризис». Но даже в этом случае Советский Союз выходил из конфликта с гордо поднятой головой, с репутацией «самого последовательного борца против фашистской агрессии».

Значительно лучшим (для Сталина) оказался тот вариант, который и произошел в реальности: Чемберлен и Деладье пошли на поклон к Гитлеру, отказ Франции от защиты Чехословакии автоматически снял с Советского Союза формально-юридическую ответственность за последствия «мюнхенской капитуляции», а советские пропагандисты и их политические наследники вот уже восьмой десяток лет клеймят позором «истинных виновников развязывания Второй мировой войны».

Эта возможность, этот аргумент («они ТОЖЕ с Гитлером сотрудничали») оказался очень кстати после того, как Сталин «посотрудничал» с Гитлером и правда об их сотрудничестве стала известна всему миру (за исключением одной шестой части суши) после публикации в 1948 году Госдепом США трофейных документов германского МИДа.

Неплохо, совсем неплохо получилось с этим «Мюнхеном». Но могло-то быть еще лучше! Блестящие перспективы открывались перед Сталиным в том случае, если бы все четыре вовлеченные в конфликт страны (Англия, Франция, Чехословакия и Германия) проявили непреклонную решимость и довели дело до войны. Да, после этого (и после десяти – по подсчетам советских историков – заявлений Литвинова о готовности поддержать Чехословакию) Советский Союз обязан был вступить в войну. Но как бы он мог это сделать практически?

СССР не имел на тот момент общей границы ни с агрессором (Германией), ни с жертвой агрессии (Чехословакией). Перспективы получения согласия Румынии на проход советских войск через ее территорию (то есть через Бессарабию!) были весьма туманными. Применительно к Польше такой вопрос можно было даже не обсуждать (Варшава многократно и категорически заявляла, что никогда не допустит появления Красной армии на своей территории).

Даже в случае получения согласия Румынии** крупномасштабная переброска войск встретилась бы с серьезными транспортными затруднениями: от советско-румынской границы до словацкого Мункача (ныне Мукачево, Закарпатская область Украины) через Карпатские перевалы тянулась единственная ветка железной дороги да и от Мункача до Праги еще 650 километров по прямой (а фактически – по сильно пересеченной, горной местности). При наличии желания тянуть время эти проблемы вполне позволяли Сталину, говоря словами уважаемого профессора Марьиной, «не лезть на рожон» и занять «позицию наблюдателя, выжидающего дальнейшего развития событий».

Однако я вижу серьезные основания предположить, что намерения товарища Сталина были гораздо более решительными. Впрочем, слова «я вижу» в данном случае не слишком уместны. Увидеть это может каждый, кто не поленится снять с полки изданную огромными тиражами еще в славные годы застоя (М., Воениздат, 1974 г.) 12-томную «Историю Второй мировой войны».

Нас интересует второй том, в котором под замечательной надписью «Подготовительные мероприятия Советского Союза по оказанию помощи Чехословакии» размещена цветная карта, на которой со всеми необходимыми стрелочками и кружочками показано сосредоточение советских войск у границы с Польшей. Карта очень подробная, показано даже выдвижение одной (67-я стрелковая) дивизии к границе с… Латвией! Каким образом создание «Витебской и Бобруйской армейских группировок» и их выдвижение к польской границе могли способствовать «оказанию помощи Чехословакии», от которой их отделяло 800 километров территории Польши – на такой вопрос могли бы ответить только товарищи Волобуев, Гречко, Громыко, Епишев, Поспелов, Цвигун и другие члены многочисленного авторского коллектива 12-томника…

Все дороги ведут в Варшаву

Я же предлагаю обратить внимание на один важный документ: «Заявление советского правительства правительству Польши» от 23 сентября 1938 года. Заявление это в Москве посчитали настолько важным и срочным, что поверенного в делах пана Янковского разбудили посреди ночи и вручили ему документ в 4 часа утра! Заявление от 23 сентября 1938 года также многократно публиковалось в самые что ни на есть «застойные годы» в различных пропагандистских сборниках вроде «Документов по истории мюнхенского сговора». Вот его полный текст:

«Правительство СССР получило сообщения из различных источников, что войска польского правительства сосредоточиваются на границе Польши и Чехословакии, готовясь перейти означенную границу и силою занять часть территории Чехословацкой Республики. Несмотря на широкое распространение и тревожный характер этих сообщений, польское правительство до сих пор их не опровергло. Правительство СССР ожидает, что такое опровержение последует немедленно. Тем не менее на случай, если бы такое опровержение не последовало и если бы в подтверждение этих сообщений войска Польши действительно перешли границу Чехословацкой Республики и заняли ее территорию, правительство СССР считает своевременным и необходимым предупредить правительство Польской Республики, что на основании ст. 2 Пакта о ненападении, заключенного между СССР и Польшей 25 июля 1932 г., правительство СССР, ввиду совершенного Польшей акта агрессии против Чехословакии, вынуждено было бы без предупреждения денонсировать означенный договор».

Итак, правительство СССР настроено крайне решительно. Оно требует от Варшавы объяснений, причем «немедленно». И не просто объяснений, а внятного опровержения сообщений о намерении польской армии нарушить границу с Чехословакией. Если же паче чаяния такое нарушение границы произойдет, то Советский Союз готов незамедлительно и даже «без предупреждения» (!) денонсировать советскопольский Договор о ненападении.

Круто. Заявление от 23 сентября – это фактически последняя ступенька перед объявлением войны. Для большего эффекта его и вручили посреди ночи (4 часа утра в конце сентября – это настоящая темная ночь).

Вы спросите, что дальше? Никакого «опровержения» из уст польского руководства не последовало, а вечером 1 октября первые польские части пересекли границу и в дальнейшем заняли полоску (примерно 20 на 80 км) территории Чехии в районе города Тешина***. И что же сделала после этого Москва?

Ничего. Совершенно ничего, даже посла из Варшавы «для консультации с правительством» не отозвали. Но, может быть, советское руководство не смогло своевременно узнать об этих событиях? Может быть, чехи добровольно согласились отдать Тешин?

Читаем следующий документ – телеграмму полпреда СССР в Праге Александровского, отправленную в Москву в ночь с 30 сентября на 1 октября:

«Министр иностранных дел Крофта сообщил, что, по его сведениям, Польша готовит, возможно еще ночью, нападение с целью занятия Тешинской области силой... В половине 12-го ночи 30 сентября польский посланник явился к Крофте и передал ноту, в которой предъявляются ультимативно следующие требования. Уступить три района в Силезии (Фрейштадт, Теглин, Яблунков) в три приема; на карте нанесены три зоны… Ответ требуют завтра, 1 октября, в 12 часов дня; начала передачи первой зоны требуют завтра же в 14 час. Нота содержит весьма оскорбительную фразу… Правительство будет решать вопрос о своем ответе утром 1 октября, на заседании в 9 час. Части войск, расположенные в Тешинской области, не получали приказа об отступлении (подчеркнуто мной. – М. С.). По сообщению Ины, главного секретаря Крофты, столкновение неизбежно...»

И этот документ не потребовал долгих поисков в закрытых архивах, он давным-давно опубликован в ряде сборников, в частности в знаменитом «СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны». Странная, однако же, борьба получилась: сначала (23 сентября) с оглушительным треском рвали на себе рубаху и грозили «замочить в сортире» при первой же попытке польских войск сделать хоть один шаг через чешскую границу, а когда все указанные в Заявлении противоправные действия польского руководства состоялись в действительности, Москва скромно промолчала.

Гипотеза

Что это было?

Аргументированный ответ на этот вопрос станет возможен только после радикального расширения доступной историкам документальной базы. Пока же, в порядке первого приближения, можно сформулировать следующую гипотезу.

Советское руководство, то есть товарищ Сталин, вовсе не собиралось спасать Чехословакию, «давать отпор фашистской агрессии» и т. п. Отрицать это можно лишь в состоянии острого идеологического отравления. Но и не менее ошибочным является тезис о том, что в Кремле якобы решили ограничиться ролью «наблюдателя, выжидающего дальнейшего развития событий». Нет, был тщательно разработанный план действий и этот план не имел ничего общего с пассивным ожиданием «куда кривая вывезет».

Геополитический план сентября 1938 года по целям и задачам, по основным механизмам его реализации ничем не отличался от плана августа 1939 года. Никакого «драматического поворота во внешней политике советского государства» в августе 39-го не было (в этом, собственно, и состоит суть моей гипотезы). Сталин, который пьет шампанское с Риббентропом, и Сталин, который устами своего министра (наркома) иностранных дел клеймит позором «политику уступок и умиротворения фашистских агрессоров», – это один и тот же диктатор, решающий одну и ту же стратегическую задачу.

Главная цель – разжечь войну в Европе, кровопролитную, истребительную войну, которая ослабит ведущие европейские державы и превратит их обломки в легкую добычу Сталина. Главный «инструмент» в достижении этой цели – агрессивный параноик, оказавшийся у руля власти в Германии. Главным фронтом будущей войны должна стать франко-германская граница, но поджечь европейский пожар Сталин пытается в каком-то другом месте, через провоцирование острого локального конфликта. Наряду с решением основной, центральной задачи Сталин намеревался осенью 1938 года решить и малую, локальную проблему: в момент большой европейской войны, когда внимание и ресурсы великих держав будут прикованы к западу Европы, расправиться с ненавистной ему Польшей.

Преступная глупость польских лидеров (намерение использовать германо-чешский конфликт для решения ничтожного в любом измерении вопроса о Тешине) открывала шикарную возможность для реализации плана Сталина. Вот к этому он и готовился, готовился политически (заявление в адрес польского правительства от 23 сентября) и организационно (сосредоточение и развертывание войск у границ Польши). Мюнхенское соглашение предотвратило (увы, очень ненадолго) большую войну, и в этой ситуации Сталин не рискнул начать войну малую. В качестве же сомнительного утешения осталось только высокоморальное право называть Польшу «европейской гиеной», «шакалом, набросившимся на ослабевшего соседа», каковым правом все желающие пользуются и по сей день.

*В. В. Марьина. «Советский Союз и Чехо-Словацкий вопрос во время Второй мировой войны». М., «Индрик», 2007, кн. 1, стр. 27

**Чешский историк И. Пфафф в своей изданной в Праге в 1993 году книге «Советская измена» (Sovetska Zrada) утверждает, что в сентябре 1938 года в ходе неофициальных встреч глав внешнеполитических ведомств СССР и Румынии (Литвинова и Комнена) была достигнута принципиальная договоренность о проходе советских войск в Словакию через территорию Румынии и предоставлении «воздушного коридора» для пролета авиации; при существующей поныне закрытости российских архивов ни подтвердить, ни опровергнуть это сообщение советскими документами не удалось

***После распада Австро-Венгрии вопрос о принадлежности клочка территории Силезии в районе города Тешина стал предметом острого противостояния между новорожденной Чехословакией и Польшей; дважды (в январе 1919-го и в мае 1920 года) конфликт переходил в форму вооруженного столкновения. От проведения плебисцита на спорной территории правительство Чехословакии отказалось. В конечном итоге решением Высшего военного совета Антанты Тешин с прилегающей территорией сохранили за Чехословакией

Окончание читайте в следующем номере.