Нерадостные размышления накануне юбилейной даты
5 декабря 2011 года наша страна будет отмечать 70-летие начала контрнаступления советских войск против немецко-фашистских захватчиков под Москвой. Так официально и очень скромно согласно федеральному закону «О днях воинской славы России» называется одно из самых значимых событий Второй мировой войны.
{{direct}}Красная армия даже в первый период противоборства с вермахтом и вооруженными силами сателлитов гитлеровской Германии (22 июня 1941-го – 18 ноября 1942-го) не раз наносила чувствительные контр-удары агрессорам.
Однако именно битва за Москву, в ходе которой удалось остановить у ее стен, а затем обратить вспять врага, особо отмечена в мировой истории и ратной летописи России, навсегда осталась в памяти русского народа. Похороны блицкригаПо данным известного военного историка Б. И. Невзорова, на московском направлении, где надлежало наступать немецкой группе армий «Центр», по состоянию на 22 июня 1941 года германское верховное командование сосредоточило 36,4 процента солдат и офицеров, 53 процента танков, почти 50 процентов орудий и минометов от всех сил вторжения. Мощь этой группы была такова, что уже к исходу 25 июня глубина ее продвижения составила 200 километров, а к 10 июля – 600. Общая численность войск с обеих сторон, принявших участие в Московской битве, – свыше девяти миллионов. РККА не просто отстояла нашу столицу, русский солдат нанес тяжелое поражение самой мощной в мире гитлеровской армии и сорвал всесторонне продуманный план быстрого сокрушения Советского Союза. Так окончательно потерпела крах стратегия блицкрига, которая, кстати, отнюдь не являлась авантюрой, а была тщательно разработана, материально обеспечена и эффективно проверена в быстротечных военных кампаниях в Польше, на севере, западе и юге Европы. Неудача немцев под Москвой повлияла самым решающим образом на дальнейший ход Второй мировой войны в целом, способствовала созданию антигитлеровской коалиции, предотвратила нападение Японии на СССР, не допустила развала стратегического фронта советских Вооруженных Сил. Московская битва по своей значимости, бесспорно, выходит за рамки национального масштаба, поскольку в значительной степени благодаря ей гитлеровцам не удалось реализовать планы завоевания мирового господства. Завязалась тяжелая и длительная борьба, на что немцы явно не рассчитывали. Коллаж Андрея СедыхПолководцы и ученые называют разные сроки начала и конца Московской битвы. Маршал Г. К. Жуков ограничивал ее датами 30 сентября 1941-го – 20 апреля 1942-го. Одни военные историки считают, что начало битвы совпадает с началом войны и заканчивается она завершением Ржевско-Вяземской операции 1942 года (8 января – 20 апреля). Другие связывают финал битвы с окончанием второй Ржевско-Вяземской операции (2–31 марта 1943-го), которая также проводилась с целью ликвидации угрозы наступления немцев с этого плацдарма на Москву. Оставим, однако, выяснение этого вопроса исследователям. Страшная человеческая трагедияКниг Московской битве посвящено немало, но, как справедливо отмечают специалисты, она до сих пор недостаточно изучена. Причем данная страница прошлого нашей страны еще в советский период была подвергнута значительной идеологической обработке. Такой подход военно-политического руководства СССР понятен и объясним, потому что история битвы за Москву немыслима без рассмотрения причин трагедии начального периода Великой Отечественной, выяснения, почему уже в октябре 1941 года враг оказался неподалеку от стен Кремля. Вскоре после завершения Московской битвы советские лидеры все меньше вспоминали о боях за столицу. Видимо, очень не хотелось Верховному главнокомандующему напоминания о его просчетах и ошибках в оценке обстановки в предвоенное время, о категорических запретах привести войска приграничных округов в боевую готовность и открывать огонь по наступающим фашистам. Эти запреты сверху создавали в армии впечатление, что в Кремле «знают лучше», и нападение немцев от этого стало еще более внезапным. Конечно, не может быть и речи о том, что руководители страны не знали и не понимали обстановку перед началом гитлеровской агрессии и степень угрозы со стороны Германии. Все знали и все понимали, но, видимо, были уверены в собственной дальновидности и непогрешимости, считали, что события не выйдут из-под их контроля. Очень не хотели вожди напоминания о жестоких поражениях Красной армии в приграничных сражениях на московском направлении, окружении и разгроме главных сил трех советских фронтов в начале октября 1941 года в операции «Тайфун». Битву за Москву советские солдаты и командиры выиграли ценой невероятного напряжения, потерь и благодаря гениальному полководческому таланту и предвидению командующего Западным фронтом Г. К. Жукова. Вместе с тем необходимо помнить, что Московская битва – это страшная человеческая трагедия. Общие потери советских войск составили 1 805 923 человека, в том числе безвозвратные – 926 244. Следовательно, из каждых 100 человек, погибших за все годы Великой Отечественной войны, 18 пали под Москвой, каждый четвертый защитник столицы остался на поле боя. Здесь РККА потеряла 4171 танк, 21 478 орудий и минометов, 983 самолета, были убиты четыре командующих армиями, а три командарма попали в плен. Урон немцев за семь месяцев войны на московском направлении – 615 000 солдат и офицеров. С сожалением приходится признать, что и сегодня величайшая битва Второй мировой войны отмечается всего лишь как начало контр-наступления. Прошло 70 лет с тех трагических и героических дней, но на «военно-историческом фронте» без перемен и трагические события 1941 года так и не нашли должного и честного объяснения. Все сводится только к показу побед, успехов и достижений, замалчиваются неудачи и поражения, просчеты Ставки ВГК, командующих направлениями и фронтами, существенные потери в личном составе и боевой технике. Москва стала городом-героем только в 1965 году, а Музей обороны открыли через 38 лет после Победы – в мае 1945-го. Между тем возникает вопрос: а могли ли войска приграничных округов остановить или по крайней мере оказать организованное сопротивление вражескому нашествию? В послевоенные годы с целью «оправдания» грубых просчетов руководства страны в первые недели войны при оценке соотношения численности войск и вооружения приграничных округов и противостоящих группировок немцев всячески искажались эти данные, чтобы «обосновать» жестокие поражения Красной армии, создать версию о значительном превосходстве противника и неизбежности неудач. В действительности опубликованные в последние годы сведения показывают: соотношение первых стратегических эшелонов сторон по состоянию на 22 июня 1941 года по личному составу получалось примерно равным, а по самолетам, танкам и артиллерии советские войска превосходили немцев в два-три раза. Образцы вооружения нашей армии в основном не уступали германским аналогам, а некоторые были даже лучше. Московскую и Сталинградскую битвы РККА выиграла именно тем оружием, с которым начинала войну. Она и тогда могла оказать эффективное сопротивление врагу, но для этого требовалось привести войска в состояние боевой готовности, однако военно-политическое руководство страны не только так не поступило, но и активно противодействовало этому. В своей книге «Страницы жизни» И. В. Болдин (в июне 1941-го – первый заместитель командующего Западным особым военным округом) приводит свой разговор по телефону с наркомом обороны маршалом Тимошенко: «…Выслушав меня, С. К. Тимошенко говорит: – Тов. Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу передать Павлову, что тов. Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам. – Как же так? – кричу в трубку. – Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди… – Разведку самолетами вести не далее 60 километров, – говорит нарком. Докладываю, что фашисты на аэродромах первой линии вывели из строя почти всю нашу авиацию... Но нарком повторил прежний приказ…» Перед началом войны и в последние дни перед нападением гитлеровцев информация о готовности германских войск к вторжению шла непрерывным потоком от советских разведчиков за рубежом, пограничников, разведотделов округов, железнодорожников и просто от жителей приграничной зоны. Немцы наводили понтонные мосты, разбирали заграждения на границе, суда под флагом Третьего рейха срочно уходили из портов СССР, была масса признаков готовности гитлеровцев к нападению на нашу страну. В целом стремление оттянуть начало войны понятно и объяснимо, но не любой ценой, не за счет безопасности государства. По-прежнему необъяснимым остается феномен бездеятельности руководства государства, как бы его ни пытались объяснить или интерпретировать историки и ученые. Последствия чисткиПеред войной, особенно с началом массовых репрессий против кадровых военнослужащих в стране произошел явный перекос в сфере влияния и полномочий силовых ведомств в структуре государственной власти. В военном руководстве установился режим недоверия командному составу армии и флота, который фактически был поставлен под полный контроль сотрудников НКВД и политорганов, оказавшихся не в состоянии оценить уровень угрозы со стороны Германии для безопасности Советского Союза. По существу Сталин полностью исключил какое-либо влияние военных на политические решения в СССР, хотя именно и только военные несут ответственность за подготовку Вооруженных Сил к войне и ведут войну. Армию лишили базового принципа военного строительства – единоначалия, при котором воспитание солдата проходит в процессе военного обучения, рядовой привыкает к дисциплине и приказу командира. Политсостав не занимается воспитанием и обучением солдата, его задача – партийно-политическая работа в массах, идеологическая обработка и надзор за командирами. Командир не мог отдать приказ без подписи и согласия комиссара. При советской власти институт комиссаров вводился трижды в периоды 1918–1925, 1937–1940 и 1941–1942 годов. С началом войны, а также во времена единоначалия комиссары сохраняли свои властные полномочия. Во время репрессий в армии, по словам Сталина, «…комиссары должны стать… агентурой по разоблачению «врагов народа», «фашистских наймитов» в войсках…» В то же время политработники в войсках призывали «каждого воина стать активными добровольцами НКВД по разоблачению «врагов народа». Может быть, в годы Гражданской войны контроль над командным составом в армии был оправдан, в РККА тогда служили много бывших царских генералов и офицеров, перешедших на сторону революции и составлявших основу войсковых штабов (в 1920-м из 20 командующих фронтами 17 – бывшие генералы, из 100 командармов 81 – бывший офицер). К сожалению, после Гражданской войны всех их уволили, а 3000 репрессировали. Несомненно, изгнание из армии бывших царских генералов и офицеров, честно служивших революции, означало разрыв с вековыми традициями русского офицерства, профессионализмом, понятиями чести и достоинства, уважительного отношения старших офицеров к младшим. В 30-е годы кадровый командный состав РККА, НКВД и политорганов формировался на единых принципах подбора кадров в основном из рабочего класса и крестьян, подавляющее число командиров были коммунистами. Но тем не менее одним доверяли, а других подозревали и не доверяли. Недоверие к военным явно вызывалось борьбой за власть, за влияние и близость к вождю, за доступ к материальным благам. В то же время в Наркомате обороны шла жестокая борьба между наиболее подготовленными и грамотными военачальниками – с одной стороны и сподвижниками Сталина по Гражданской войне, которые были малообразованны, не видели и не учитывали происходящие в мире изменения в военной теории и практике, – с другой. Открытая критика выдвиженцев Сталина (Ворошилов, Буденный, Кулик, Щаденко и др.) вызывала у вождя раздражение. Окончание читайте в следующем номере.
|