Николай Долгополов. «Ким Филби». Из серии «Жизнь замечательных людей». М., «Молодая гвардия», 2011, 247 стр., илл.

Герой этой книги по любым меркам – человек выдающийся. В нашей стране он по праву завоевал себе славу легендарного разведчика. Но как это ни странно, Ким Филби пользуется широкой популярностью и в Великобритании. Конечно, там кто-то его ненавидит или осуждает за работу на советскую разведку, но в целом в Туманном Альбионе относятся с уважением к соотечественнику и даже... гордятся им.

Филби посвящены десятки томов исследовательской, мемуарной и художественной литературы. Но все они в основном касаются того периода, когда он являлся «агентом в поле» (agent in the field). И крайне малоизвестно, если не считать догадок, а может, домыслов западных беллетристов, чем же занимался бывший шеф британской внешней контрразведки после того, как 27 января 1963 года пересек советскую границу в направлении Москвы. А ведь Филби провел в СССР 25 лет – треть своей жизни. И отнюдь не бездействовал. Здесь он трудился, творил и даже создал школу своих учеников. Отчаивался, радовался, путешествовал, находил и терял друзей, любил…

С обложки английского издания воспоминаний Филби «Моя тайная война» бросается в глаза вопрос: «Циничный предатель или человек убеждений?». В этом вопросе по сути отражены полярные трактовки личности Кима. За первой кроется уязвленный британский истеблишмент, который до сих пор не может до конца осознать: как же такое могло случиться, что «один из нас» (или «несколько из нас», если говорить обо всей знаменитой «Кембриджской пятерке») предал наши общие интересы, школьные и университетские связи ради службы Советскому Союзу? Отсюда же всякие страхи относительно существования еще и «оксфордской пятерки», преувеличение степени влияния разведки СССР на политическую жизнь Великобритании, до сих пор не прекращающиеся поиски «скелетов в шкафу» вплоть до высших эшелонов Уайтхолла.

Что касается второй части вопроса, то она отдает определенным цинизмом. Усердно эксплуатируя, казалось бы, неуязвимое, положительное словосочетание «человек убеждений», советская официальная пропаганда пыталась отождествить искренние – добавим, весьма идеалистические – коммунистические убеждения Филби со всем тем, включая преступления и откровенные безобразия, что творилось в нашей стране «во имя светлого будущего». По этой логике получалось, что раз Ким называет Советский Союз своей родиной, то он должен одобрять любую политику ее руководителей – и Сталина, и Хрущева, и Брежнева, и Горбачева.

Давайте для начала разберемся, кого и что предал Филби, коли он «циничный предатель». Даже британские историографы разведки вынуждены признать: в результате его деятельности не была поставлена под угрозу жизнь ни одного англичанина. Сам он до последнего дня по своим привычкам, манерам и образу мышления оставался англичанином до мозга костей и в этом смысле, вероятно, ненамного отличался от многочисленных своих соотечественников, проживших значительную часть жизни, скажем, в Индии или Африке.

Что же касается предательства, то оно, вероятно, подразумевает переход в стан врага, отказ от веры, убеждений (по крайней мере по Далю предатель – это вероломец, душепродавец). Но ведь Филби ничего этого не совершал! Только раз в жизни, в двадцать с небольшим лет он дал присягу на верность идеалам коммунизма и никогда ей не изменял.

Широкому кругу читателей этой книги предоставляется возможность узнать, как с раннего детства формировалось мировоззрение Кима. Когда и почему он стал атеистом, антиимпериалистом, социалистом, затем убежденным коммунистом и, наконец, советским разведчиком. Логика этих метаморфоз, особенно последней, изложена предельно ясно.

Я часто задавался вопросом: почему же все-таки большинство англичан, с которыми мне приходилось сталкиваться, интуитивно, как бы «про себя» уважают и даже гордятся Филби? Потом вдруг осенила догадка: они, наверное, видят в Киме олицетворение того, что у них с детства ассоциируется с проявлением английского национального характера, с тем, что делает англичанина именно англичанином. Может быть, все дело в цельности личности, врожденном чувстве достоинства, не позволяющем идти на сделки с собственными убеждениями, каким бы испытаниям человек ни подвергался? В гордости, не позволяющей стать предателем, отказаться от сознательно избранного пути, и стремлении довести начатое дело до конца? Иными словами, в знаменитом английском My word is my bond, адекватном нашему «Береги честь смолоду».