Окончание. Начало читайте в №11, 2012 г.

Публикуем вторую часть статьи, посвященной событиям 1 мая 1960 года в небе над Свердловском. Это версия, подтвержденная многолетними исследованиями, сына подполковника Бориса Селина, в 1960-м – техника кабины «П» СНР-75 5-го зрдн.

Полная неразбериха

В 8.55 с КП поступил приказ открыть огонь по самолету-нарушителю тремя ракетами командиру 1-го зрдн 57-й зрбр (командир – капитан Шелудько, стартовая позиция – поселок Монетный). Однако машина Пауэрса (точнее – то, что от нее осталось) в тот момент находилась на дальней границе зоны поражения ЗРК С-75 «Двина» (а именно эта модификация комплекса состояла на вооружении дивизиона Шелудько). Поставленная боевая задача была выполнена. Облако обломков обстреляли еще тремя ракетами. Но цель на экранах индикаторов в зрдн Шелудько по-прежнему никто не наблюдал.

В докладе заместителю главнокомандующего Войсками ПВО страны врио командира 57-й зенитной ракетной бригады полковника С. В. Гейдерова так и говорится: ни майор Воронов, ни капитан Шелудько, несмотря на его требования, не смогли дать оценок результатам пусков ЗУР. Более того, после стрельбы майора Воронова, по данным, принятым лично от командира 1-го дивизиона, цель № 8630 (U-2) стала резко увеличивать высоту.

Это вообще что-то из области фантастики. Во-первых, американский разведчик из-за своих конструктивных особенностей не мог совершать такие резкие маневры. Во-вторых, как гласит официальная версия, в тот момент самолет был поражен ракетой Воронова (если не Воронова, то Новикова).

Но поражен точно, как теперь известно. Что же тогда «резко набирало высоту»? Не была ли это прошедшая мимо ракета Воронова? «После неоднократных уточнений у всех своих средств разведки, а также у направленцев КП командующего ЗРВ 4-й отдельной армии ПВО мне не удалось определить результаты стрельбы 1 и 2-го дивизионов», – отмечает в своем докладе Гейдеров.

А в это время пара МиГ-19, обойдя Свердловск с востока по предполагаемому маршруту цели, возвращалась на аэродром Кольцово со стороны Первоуральска. Самолеты проходили через зону поражения зрдн майора Шугаева, где их, разумеется, обнаружили и взяли на сопровождение.

Трудно сказать, что было в тот день неисправно. Или где что-то получилось не так. Пишут разное: или у ракетчиков не работала аппаратура опознавания, или коды опознавания не сменили на истребителях. Скорее всего на КП у руководителей просто не было уверенности, что самолет-нарушитель сбит. Новикову не поверили. Воронов не доложил об уничтожении цели, как и Шелудько. Хотя последний стрелял просто так – для успокоения души.

Но доклад о том, что цель поражена, так и не поступил. Впоследствии ракетчики оправдывались тем, что пилоты МиГ-19 не поставили их в известность, когда взлетели. После сообщения майора Шугаева о группе целей в составе двух самолетов было решено, что один из наших истребителей гонится за нарушителем. Или что-то в этом духе.

На всякий случай решили обстрелять и эту пару. С КП дали команду: «Цель уничтожить!». Ничего не подозревающий Айвазян в тот момент приступил к резкому снижению, чтобы совершить посадку на аэродроме Кольцово, а Сафронов не успел повторить маневр сослуживца.

Классически, тремя ракетами его машину сбивает 4-й дивизион 57-й зрбр майора Шугаева. МиГ-19 старшего лейтенанта Сафронова упал в Дегтярске, небольшом городке на юго-западе от Свердловска, на глазах у демонстрации трудящихся. Местные жители утверждают, что летчик до последнего уводил от населенного пункта самолет: он врезался в лесополосу на городской окраине.

В итоге было израсходовано восемь ракет. Сбиты U-2 и МиГ-19. Старший лейтенант Сафронов погиб. Пауэрсу повезло больше. Американец остался жив, так как ракета взорвалась позади пилотируемого им самолета и двигатель, словно щит, закрыл летчика.

Сейчас трудно сказать – поразил машину Пауэрса Новиков, выпустив вдогон одну ракету, или Воронов – тоже одной, но ведя огонь в куда более выгодных условиях. Хотя в принципе попасть могли оба. Поэтому нельзя не предположить, что так и произошло.

Главнокомандующий Войсками ПВО Маршал Советского Союза Сергей Бирюзов в докладе министру обороны Маршалу Советского Союза Родиону Малиновскому сообщает: «На индикаторах у стреляющих (речь идет о дивизионе майора Воронова) создалось впечатление, что нарушитель в момент подхода ракеты поставил пассивные радиолокационные помехи, а фактически это наблюдались отдельные части уже разрушающегося сбитого самолета, и доложили, что самолет, по-видимому, подбит, но продолжает движение».

Вот так: «…по-видимому, подбит, но продолжает движение». Этот доклад ввел в заблуждение командный пункт 4-й ОА ПВО, что привело к дополнительным пускам шести ракет, а главное – к трагедии: сбит собственный истребитель, погиб пилот. Пиррова победа, однако.

Подтасовка фактов

Практический опыт выполнения боевой стрельбы по реальной цели (парашютной мишени) среди всех открывавших огонь по самолету Пауэрса дивизионов имел только боевой расчет 5-го зрдн подполковника Новикова (37-я зрбр). Всего чуть больше полугода прошло с того дня, как подразделение получило ЗРК С-75. Еще даже не успели уволиться военнослужащие срочной службы, принимавшие участие в приемке боевой техники. Одним словом, 4-я ОА ПВО оказалась не готова к достойному приему столь «высокого гостя».

Можно разбирать различные варианты и строить всевозможные версии, пытаясь выяснить, кто именно отличился – Новиков или Воронов. При этом учитывать все мелочи. Участник событий В. Самсонов в своей статье «Кто сбил Пауэрса» (http://www.airwar.ru/history/locwar/xussr/pauers/pauers.html) почему-то к этой истории причисляет полковника Савинова – командира 19-го корпуса ПВО (КП – город Челябинск). Якобы он заявил, что цель (U-2) была подбита одним из его дивизионов. Но как пишет Самсонов, когда Савинову показали карту с маршрутами своих самолетов и местами падения остатков выпущенных ЗУР, то получилось, что 5-й зрдн обстрелял случайно оказавшийся в его зоне поражения Су-9 Ментюкова, который якобы там барражировал.

Разумеется, Ментюков возвращался на аэродром через зону поражения 5-го зрдн, но вовсе не на высоте 19 600 метров. И возможно, Савинов действительно не знал об этом обстоятельстве. Сомнительно, чтобы истребитель, осуществляющий заход на посадку, в 25–30 километрах от аэродрома находился почти на 20-километровой высоте. Самсонов пишет, что Савинов признал ошибку и факт обстрела его дивизионом своего Су-9, который с трудом ушел (Ментюков упоминает почему-то о трех подрывах ЗУР). Кстати, интересно, что о случившемся говорит только Самсонов. Ни в каких донесениях и докладах данное происшествие более не упоминается.

Впрочем, в документах Центрального архива МО ничего не сказано о том, что Новиков стрелял вдогон. В них утверждается, что нарушитель вдруг развернулся на 180 градусов и ракета Новикова прошла мимо. Но U-2 по своим ТТХ имеет очень серьезные ограничения по крену и радиусам при поворотах. О том, что вдогон стрелял Воронов, тоже нет ни слова. Однако почему-то ему приписали именно такой пуск ракеты. И пишут об этом до сих пор. Сей факт отрицает сам Воронов, но подтверждает В. Н. Самсонов. Даже генерал Г. С. Легасов, который был заместителем начальника Государственной комиссии, утверждает это.

Не покидает такое чувство, что раз обстрел 5-м зрдн своего Су-9 не отмечен даже в боевом донесении, налицо вымысел. И не более того. Как и пуск ЗУР Вороновым вдогон.

Вместе с тем надо отметить, что при расследовании обстоятельств стрельбы по воздушному шпиону шла очевидная подтасовка фактов, искажались возникавшие ситуации. Американский самолет уничтожен ракетой, запущенной вслед U-2, и это было очевидно. Однако по результатам работы комиссии оказалось, что Новиков так огонь не вел. И никуда не попал, поскольку цель вдруг развернулась. А вот Воронов, который сам утверждает, что стрелял на встречном курсе (это подтверждает и отчетная карточка стрельбы дивизионом), стрелял именно вдогон.

Но в такую теорию не вписываются места падения узлов самолета и приземление Пауэрса. Заместитель начальника комиссии Г. С. Легасов в 1998 году нарисовал схему действия дивизионов и маршрутов Пауэрса и истребителей («ВПК», № 20, 2010 год). Однако генерал по каким-то причинам забыл отметить стрелявший вдогон 5-й зрдн подполковника Новикова.

Полковнику Савинову, кстати, вскоре присвоили звание генерал-майора. Если согласиться с версией В. Самсонова, что 5-й зрдн обстрелял свой истребитель, то вряд ли командир корпуса через непродолжительный срок переоделся бы в генеральский мундир.

Восстановим реальную картину событий

Не так давно на страницах еженедельника «ВПК» (№№ 4, 5, 2012 год) выступил единственный оставшийся в живых участник боя 1 мая 1960-го, который служил в 5-м зрдн, – полковник в отставке Б. К. Самойлов. По его воспоминаниям, за минуту-две до того, как в зоне поражения оказался нарушитель, над дивизионом на довольно небольшой высоте пролетел самолет.

Все заметившие его сильно удивились. Во-первых, он шел со стороны Снежинска, а там никогда не летали (и до сих пор не летают) самолеты и вертолеты. Во-вторых, это был истребитель с необычным треугольным крылом, который все видели впервые. Очевидно, в небе появился Су-9 Ментюкова, возвращавшийся на аэродром в Кольцово. Интересно, никто из ракетчиков нигде не упоминает, что наблюдали машину на экранах индикаторов СНР-75.

Можно считать, что Ментюков в этой истории оказался лишь эпизодом, никоим образом не повлиявшим на саму историю. Хотя командующий ИА ПВО Евгений Савицкий пытался хоть пару листьев сорвать с лавровой ветви, заявив, что если бы Ментюков не перепугал Пауэрса, тот не вошел бы в зону огня зенитных ракетных войск. Это лишний раз подтверждает, что попытка тарана была в районе между Миассом и Кыштымом.

Именно там Пауэрс повернул на север. Его интересовал Челябинск-40. В 1957 году на предприятии «Маяк» была авария – взрыв емкости с радиоактивными отходами. Не Ментюков напугал Пауэрса, а необходимость фотосъемки объектов Челябинска-40 привела нарушителя в зону огня зенитных ракетных дивизионов.

Кстати, сам Пауэрс момент поражения своего самолета описывает следующим образом: ощутил сзади взрыв, самолет толкнуло вперед и все это произошло в 40–45 километрах к югу от Свердловска. Интересно вспоминает об этом П. И. Старун – в то время офицер оперативного отдела 37-й зрбр: «Разговоры на эту тему были запрещены. Но мы у себя в оперативном отделе были убеждены в том, что Пауэрса сбил 5-й зрдн (Полдневской). И не потому, что он наш, а потому, что все говорило об этом. Был опрошен полностью боевой расчет дивизиона. Мы внимательно изучили то, что говорил на суде Пауэрс, с курвиметром в руках изучали карту. Он довольно точно говорил о своем местонахождении в момент подрыва ракеты. Самолет сначала планировал со снижением, потом сорвался в плоский штопор и падал, раскручиваясь, как кленовый лист. Когда он увидел, почувствовал, что самолет потерял хвостовое оперение, он перевалился через борт кабины и полетел вниз. Это был мастер своего дела. Да и скорость самолета была невысокой (700 км/ч). Высота большая – почти 20 тысяч метров».

Если это был подрыв ракеты Новикова, то U-2 получил не самые сильные повреждения. На такой высоте фугасное воздействие на самолет практически неощутимо, машину поразит только поток осколков. Плюс на 20 тысячах метров не горит авиационный керосин. И действительно – цель некоторое время снижалась, не разрушаясь. Пауэрс выжидал, когда подбитый U-2 потеряет высоту.

У Новикова при пуске вдогон одной ракеты вероятность поражения цели была мала. Но свой шанс подполковник использовал полностью.

Рассматривать ведение огня дивизионом Воронова очень трудно. Во-первых, расчет майора не имел практического опыта стрельб. Но тем не менее Воронов обладал одним преимуществом по сравнению с Новиковым – шансов поразить U-2 у него было больше. Он стрелял не вдогон, что ему упорно везде приписывают.

Все остальное у майора Воронова было более чем странно. Две пусковые установки в запрете, притом что цель чуть ли не над головой, МиГи, задержавшие на две минуты стрельбу. А если верить воспоминаниям Айвазяна, то он видел в этот момент падающие обломки пораженного U-2. Неправильная оценка результата стрельбы, которая ввела в заблуждение КП 4-й отдельной армии ПВО. В итоге было израсходовано дополнительно шесть ракет и сбит свой истребитель.

В отличие от Новикова Воронов ничего, кроме как о постановке помех, доложить не смог. И не отмалчивался бы всю жизнь Фельдблюм – офицер наведения Воронова. Исключать промах трудно, особенно если к тому моменту, когда ракету пустили, цель стала разваливаться. Вот вам и помехи, и промах – цели-то нет. Доложить о промахе – в той ситуации проще было застрелиться. Кроме того, Воронов не ведал, что цель уже обстреляли. Он даже не знал, что где-то южнее есть дивизион – там уже другая бригада была. Как-то слишком много странностей надумано кем-то и зачем-то о работе дивизиона Воронова. Пусковые установки в запрете, стрельба вдогон, помехи.

«Станция наведения ракет и три ракеты, следя за уходящей целью, развернулись почти на 180 градусов. В результате две ракеты оказались расположенными позади радиолокатора. Дивизионная автоматика, как ей и положено, заблокировала их старт, потому что теперь, взлетая, они огненным факелом своих двигателей могли пора зить антенну станции наведения», – красочно пишет Г. С. Легасов. Но как при этом, если затем стрельба выполнялась на догонных курсах, обломки сбитого U-2 и сам Пауэрс оказались на земле с недолетом до стартовой позиции майора Воронова?

Похоже, для объяснения случившегося надо принять во внимание следующее обстоятельство.

Как констатировать в докладе главнокомандующему Войсками ПВО, а затем и министру обороны (а впоследствии и первому секретарю ЦК КПСС), что цель была поражена 5-м зрдн 37-й зенитной ракетной бригады, а потом пояснить, что сбитый U-2 уже падал, разваливаясь в воздухе, но затем три дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады пустили еще семь ракет (из них четыре по обломкам U-2 и три по паре МиГ-19, сбив один из них)? Ведь подобное донесение не очень вяжется с высокой боевой готовностью, хорошо организованным взаимодействием между родами войск, умелым руководством подчиненными силами и средствами командования 4-й ОА ПВО. И Войска ПВО в целом выглядели бы в этом случае не самым лучшим образом.

Нужно было как-то выкручиваться. Поэтому и появилась версия – «первой ракетой, могучим ударом». Все остальное начали подтягивать именно к такой последовательности событий. Виновных не нашлось. Многие получили награды – майор Воронов, капитан Шелудько, военнослужащие их дивизионов, офицеры командного пункта. Первым в списке значился старший лейтенант Сафронов. Приписку «посмертно» опустили.

В войсках на эту тему впоследствии не рассуждали. Даже в вузах, где готовили офицеров Войск ПВО, первомайский бой никогда подробно не разбирался и не анализировался, хотя и был более чем поучителен. А зенитный ракетный комплекс С-75 продемонстрировал высокие боевые характеристики.