Виктор Будаков. «Честь имею. Геополитик Снесарев: на полях войны и мира». Воронежский госуниверситет, 2011, 496 стр., илл.

А. Е. Снесарев. «Письма с фронта. 1914–1917». М., «Кучково поле», 2012, 800 стр., илл.

В конце 1999 года в Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил РФ прошла первая межвузовская научно-практическая конференция, посвященная творческому наследию Андрея Евгеньевича Снесарева (1865–1937), его вкладу в науку и культуру, в развитие отечественной военной мысли.

После долгого забвения

Этот форум и последующие Снесаревские чтения вернули в наше национально-государственное сознание выдающегося военного философа и теоретика, педагога и геополитика, географа и востоковеда, военачальника и администратора дореволюционной российской и советской эпох.

Научное сообщество заново восприняло основные идеи Снесарева, направления его междисциплинарных работ, весомость результатов, полученных им в различных областях человеческой деятельности. Определенные им основные тенденции развития войны и военного дела сегодня помогают лучше разобраться в событиях прошлого, призывают к прозорливости и ответственности по отношению к будущему своей родной страны.

Возвращению имени Андрея Евгеньевича в отечественную научно-культурную жизнь способствовала перепечатка ряда его трудов – малоизвестных, но весьма важных для геополитических и военных исследований. Не остаются в стороне общественники-подвижники, занимающиеся подготовкой к выпуску новых книг, которые постепенно заполняют пробелы в жизнеописании генерал-лейтенанта русской армии, кавалера орденов Святого Георгия 3-й и 4-й степеней, а вместе с тем действительного члена Русского географического общества.

Последние два издания, недавно увидевшие свет, заслуживают особого внимания, поскольку они удачно дополняют друг друга. Авторы выводят событийный ряд на военно-политическом фоне, одном из сложнейших для человеческого восприятия, полного хитросплетений царского и советского периодов. Исключительность личности главного героя потребовала многих пояснительных детализаций, поиска и досконального изучения документов и материалов. Увлекательные, но не навязчивые историко-художественные толкования усиливают читательский интерес, подчеркивают высокую нравственность и отсутствие у Снесарева показного патриотизма.

Кроме того, как оказалось, людей, интересующихся удивительными порой поворотами судьбы Андрея Евгеньевича, ждет немало сюрпризов. Однако даже в год 200-летия военной разведки России уместно не только вспомнить Снесарева как разведчика-первопроходца, но и приоткрыть другие, более важные страницы его биографии.

Плюс геополитик

Нелишенный согласно откровенному собственному признанию честолюбивых устремлений, молодой человек после блестящего окончания математического отделения Московского университета вдруг избирает в качестве поприща для приложения ума, сил, энергии ратную службу. Завидная целеустремленность помогла поручику Снесареву поступить в Николаевскую академию Генерального штаба, в стенах которой он сформировался как крупный военный разведчик.

В годы учебы Андрей Евгеньевич, обладая развитой интуицией, солидными знаниями и служебным опытом, проявил особый интерес к творческому наследию военного министра и реформатора в годы царствования Александра II генерал-фельдмаршала Д. А. Милютина (1816–1912). Милютинский метод геополитических исследований отводил народонаселению основную роль в государственном устройстве, позволял выявлять связанные с ним пространственно-временные закономерности, применяя современную терминологию, различных геосистемных, в том числе геоэкономических формирований. Причем некоторые положения, сформулированные Милютиным, опередили почти на полвека постулаты Ратцеля, Макиндера и Мэхена.

В рамках предначертанного Снесарев приступил к разработке своего расширенного метода геополитических исследований. Особо выделяется его системный (за 20 лет до Богданова и Берталанфи) и активно-деятельностный подходы к построению исследовательской парадигмы. Но новый метод уже в ходе первичного апробирования показал: исходных данных для прикладной геополитики явно недостает. Для изучения пространственно-временных отношений, складывающихся в отдельных регионах планеты и в мире в целом, требуются более высокий уровень сочетания военной статистики и военной географии, объединение их в рамки одной научной дисциплины. Андрей Евгеньевич понял эту объективную потребность и создал новый элемент – общую теорию военной географии.

Особую озабоченность у Снесарева вызывали факторы, известные ныне как этногеографические. Его метод позволял определить степень их влияния на стратегические оценки и политические выводы. Андрей Евгеньевич сделал весьма неординарный для того времени вывод – основную роль в добывании и анализе этнографических сведений следует отвести разведке. Академической программой теме «Разведывательная служба» отводилось второстепенное внимание. Она штудировалась в рамках раздела «Ведение военных действий (операций)» учебной дисциплины «Стратегия». Тогда идея Андрея Евгеньевича учредить специальный курс военной разведки не была услышана. Свои смелые предложения по совершенствованию агентурной работы ему пришлось сразу переложить на практику.

Успешно окончивший основной и дополнительный академические курсы штабс-капитан Снесарев получил должность обер-офицера штаба Туркестанского военного округа. Утвердив в начале XX века свое положение в Средней Азии, Российская империя стремилась распространить свое влияние на юг. Вместе с тем основательно укрепившаяся в Индии Великобритания строила планы встречного проникновения в Среднюю Азию (и даже в Приуралье) через Афганистан и Тибет. Возможная военная экспансия Альбиона еще более осложняла давние англо-русские противоречия. Продвижение российских интересов требовало резкого повышения эффективности разведывательной деятельности на азиатском направлении.

Окружная военно-административная система того периода определяла структуру специальных органов военной разведки (отчетные отделения генерал-квартирмейстерских управлений военных округов, штабов корпусов, дивизий, бригад и крепостей). На эти подразделения, укомплектованные преимущественно офицерами, причисленными к Генеральному штабу, возлагались добывание разведывательной информации, проведение агентурных и контрразведывательных операций. При рекогносцировочных обследованиях высокогорного района на «стыке трех империй» (Великобритания, Китай, Россия), командировках в Северную Индию и Англию Андрей Евгеньевич успешно использовал свой метод, называя теперь его стратегическим. За докладами, получавшими неизменно высокую оценку, последовали аналитические работы и первые фундаментальные монографии, не утратившие актуальности до наших дней.

Лучших людей российского общества на Восток влекла атмосфера географического поиска и военно-политических порывов. К «первопроходцам российского геополитического ландшафта» относятся по праву Н. И. Ашинов, И. К. Кишельский, П. К. Козлов, Л. Г. Корнилов, А. Н. Куропаткин, М. В. Певцов, Н. М. Пржевальский, К. Г. Маннергейм, Р. А. Фадеев. Мало кому ведомо доныне, что они решали задачи военной разведки и порой весьма значимые. Андрей Евгеньевич, занимая в 1904–1910 годах различные, в том числе и ключевые должности в Главном управлении Генерального штаба, такие задачи для некоторых «первопроходцев» разрабатывал лично...

Русско-японская война обозначила «болевые точки» российского военного управления, которое подверглось нескольким реорганизациям. Андрей Евгеньевич подает предложения по разделению добывающих и обрабатывающих (информационно-аналитических) функций в разведывательных структурах. В новом Главном управлении формируются военно-статистические подразделения, предназначенные для стратегического планирования на вероятных театрах военных действий. Основное внимание Снесарев продолжает уделять Британской империи, доклады офицера содержат глубокие оценки характера исходящих от нее угроз. В царском окружении настроение приподнятое, дело идет к оформлению Антанты. Посему автора далеко не радужных геополитических прогнозов в «лучших» традициях российского Генштаба направляют на «повышение» в войска.

Герой труда

Рецензируемые книги живо и с достаточной детализацией рисуют в контексте многих исторических перипетий этот и последующие периоды жизни Андрея Евгеньевича. Они подводят читателя к ясному пониманию того, что генерал Снесарев руководствовался высшими интересами России, принимая решение на продолжение службы в органах военного управления, созданных большевиками вслед за захватом власти в октябре 1917-го и в последующие годы, включая Реввоенсовет СССР. Также поступили другие офицеры и генералы военной разведки – М. М. Бонч-Бруевич, Н. М. Потапов, Б. М. Шапошников…

Жаль, что за рамками посвященных Снесареву книг и статей остались многие геополитические и военно-стратегические проблемы, которые решались Андреем Евгеньевичем вместе с другими видными «военспецами» на британском направлении в послереволюционные и межвоенные годы.

Авторам новых книг удалось показать, как генерал Снесарев с его проницательным умом и широтой научного мировоззрения по-разному воспринимался в коридорах советской власти. Немаловажно понять, что концентрация негативного внимания была связана с освоением им проблемы военных конфликтов. Глубоко понимавший закономерный характер парадигмальных сдвигов в сфере вооруженного противоборства, Андрей Евгеньевич, несмотря на революционную разноголосицу начала 20-х годов, развил философию войны и обосновал необходимость новой науки о войне.

Игра в войну – самая страшная из игр, таков главный снесаревский урок. Первый, кто не постеснялся признать этот урок поучительным для себя, был М. В. Фрунзе. Он объективно оценил фундаментальность и практическую значимость снесаревского военно-доктринального положения: «В современной войне… нужно единство действий, распространенное на все государство… Это будет сумма военных целей, понятий и приемов, принадлежащих не только слагаемым государства, а всему государству. Это будет его цельное военное миросозерцание» (статья «Единая военная доктрина», журнал «Военное дело», № 8, 1920, стр. 225–233, подписана инициалами А. С.).

Противоречивость воспоминаний о Снесареве друзей и врагов из среды партийной и военной элиты – эту трудность авторы преодолели. В книжно-тематическом сочетании представленные издания преподносят нам наиболее полное жизнеописание Андрея Евгеньевича, призывают продолжать исследования его научного наследия и служебной деятельности. Одна из первых поисковых неожиданностей оказалась связанной с присвоением ему звания «Герой Труда».

Народный комиссар по военным и морским делам и одновременно председатель РВС Союза ССР К. Е. Ворошилов дал указание отметить в ознаменование десятилетия Красной армии лиц, внесших особо заметный и ценный вклад в дело создания и укрепления Вооруженных Сил страны. Среди 17 человек, представленных к званию Героя Труда, был и военный руководитель Института востоковедения имени Нариманова Снесарев, в компетенцию которого входила подготовка военных разведчиков, направлявшихся в регионы на пространстве от Асуана до Кантона. Надо полагать, с данной задачей Андрей Евгеньевич справлялся успешно, Президиум ЦИК Союза ССР принял 22 февраля 1928 года соответствующее постановление.

В советской истории это было второе присвоение звания Героя Труда военным работникам, первое имело место 14 декабря 1927 года. Главное управление РККА (кадры), полагая возможным «такого рода награды и на будущее время», направило в секретариат ЦИК предложение выдавать награжденным грамоты применительно к тому, как это делается в отношении лиц, награжденных орденом Красного Знамени. Вспомнили об этом через семь лет, когда потребовалось усилить политическую значимость введения персональных воинских званий. Присвоение наркому обороны К. Е. Ворошилову звания Маршала Советского Союза мыслилось сопроводить широкой пропагандистской кампанией с награждением лиц за успехи в военном строительстве в СССР.

Грамоту Героя Труда для Снесарева в секретариате ЦИК Союза ССР оформили 25 ноября 1935 года, но ее вручение не состоялось. Андрей Евгеньевич работал у себя дома в Москве. Каковы же причины, побудившие НКО Союза СССР определить его местопребывание следующим образом: «…в настоящее время в рядах РККА не находится и на пенсии не состоит. Где находится – неизвестно»? Пока этот и ряд других вопросов остаются открытыми.

В заключение хочу выразить огромную благодарность Ларисе Александровне Роговой, заместителю директора Государственного архива Российской Федерации, оказавшей значимую методическую помощь в отыскании и вводе в научный оборот документов, позволивших узнать немало ранее неведомого об Андрее Евгеньевиче Снесареве.