Однако вскоре эти колебания японской внешней политики вновь сменились жестким курсом, предначертанным десятью годами ранее генералом Танакой. С приходом к власти в июне того же 1937 г. кабинета князя Коноэ возобладали замыслы развертывания активных военных действий в Китае и подготовки войны против СССР.

В основу политического курса Коноэ легла выдвинутая профессором Токийского университета Ябо Садзаки концепция «Восточноазиатской сферы со процветания», которой предусматривалось установление «оборонного и экономического сотрудничества» в регионе, включавшем наряду с собственно Японией и Китаем также северный Сахалин, Курилы, Гавайи, голландскую Индию и Сибирь — до Урала.

В июле 1937 г. Япония развернула широкомасштабную агрессию против Китая. Этот акт, как свидетельствовало донесение начальника штаба развернутой в Маньчжурии Квантунской армии генерала Тодзио, имел целью «избавиться от угрозы нашему тылу»26. Следовательно, главной стратегической цель Японии в тот момент была дальнейшая агрессия против СССР. В соответствии с этой концепцией в стратегическом планировании японского Генерального штаба на 1939 г. предусматривалась концентрация главных сил Квантунской армии в Восточной Маньчжурии с задачей захвата Владивостока и Има на и оккупации Советского Приморья, Ворошилова Уссурийского, а в последствии — Хабаровска, Благовещенска и Куйбышева Белогорска).

«Моральное осуждение» японской агрессии в Китае конференцией 19 государств в ноябре 1937 г. носило, так же как и ряд предшествовавших аналогичных акций по отношению к Италии, декларативный характер: никаких мер по оказанию реальной помощи Китаю западные «демократии» не предпринимали.