Что же касается французского руководства, то оно ставило перед собой конкретные задачи: во-первых, обеспечить маневренное пространство вне пределов территории страны, чтобы исключить повторение печальных уроков 1914 — 1918 гг., и во-вторых, обеспечить свободу действий в акваториях Атлантики и Средиземноморья, связывавших Францию с ее заморскими владениями.

Тем не менее столь определенно обоснованные стратегические концепции тогда, в 1935 г., не привели к активизации практических мер по заключению соответствующих межсоюзнических соглашений. Так, на состоявшихся в том же году переговорах британские начальники штабов не поддержали предложенный французской стороной проект Авиационного пакта, которым предусматривалось «незамедлительное оказание помощи своими ВВС любой стране — участнице договора, которая может оказаться жертвой неспровоцированной агрессии с воздуха со стороны страны, подписавшей договор»3.

В период с 1935— 1936 по 1938 г. французскому руководству стало окончательно ясно, что кандидатура первого из двух гипотетических сильных европейских союзников — Италии политически несостоятельна: прогрессирующее итало-германское сближение со всей очевидностью ставило Италию в лагерь потенциальных противников. Таким образом, начиная с 1938 г. в качестве сильного потенциального союзника Франции в Европе выступает исключительно Англия.

Но на востоке Европы существовала еще одна сила, с которой Франция не могла не считаться, — Советский Союз. Однако в вопросе о возможности военного союза с СССР французское руководство было преисполнено больших сомнений. С точки зрения геостратегической такой союз сулил несомненные выгоды: он мог обеспечить создание мощного антигерманского Восточного фронта и тем самым поставить Германию в труднейшие условия войны на два фронта с куда большей степенью вероятности, нежели то могли обеспечить Польша и Румыния. Но недоверие к СССР как к военному партнеру было столь велико, что высшие французские военачальники попросту игнорировали реальные факты. Так, в отчете присутствовавшего на учениях Красной армии в 1935 г. генерала Л. Луазо говорилось: