1 июля глава Министерства обороны РФ Анатолий Сердюков встретился с военными обозревателями центральных российских СМИ, среди которых был и представитель нашего еженедельника. Публикуем записанное им выступление министра, рассказавшего о поставках в войска современных образцов вооружения и боевой техники, и его ответы на вопросы журналистов.

Почему «зависают» контракты

– Недавно прошла выставка российской военной техники, на которой, например, показали неплохие машины семейства «Тайфун». Считаю, что эта продукция КамАЗа по многим параметрам не уступает зарубежным образцам, а по некоторым – превосходит их. Рад был убедиться в этом лично, побывав на предприятии. Хочу отметить, что производственники предлагают два варианта бронирования, в том числе с использованием керамики. Так что с выпуском «Тайфунов» мы практически решим все проблемы, связанные с защищенностью военнослужащих при подрыве машины на мине.

Кроме того, в Набережных Челнах начали сборку бронированного джипа «Рысь» по технической документации итальянской фирмы «Ивеко», с которой создано совместное предприятие. В этом году сойдет с конвейера небольшая партия машин. А в ближайшем будущем в войска поступит как минимум 150 экземпляров. Таким образом полностью замкнем эту линейку. Хорошо, если еще попутно удастся снизить вес пулеметного модуля с 300 хотя бы до 120 килограммов. Так что ситуация в целом неплохая.

Как известно, недавно состоялось совещание у президента России по итогам гособоронзаказа 2010 года. Критические замечания, высказанные на нем руководителем государства, были приняты как руководство к действию. Отрадно, что задания первой половины нынешнего года успешно выполнены, удалось даже, что называется, подчистить прошлогодние хвосты. Размещение ГОЗ теперь идет достаточно активно, есть уверенность, что выполним его полностью.

Одна из причин «зависания» контрактов в том, что зачастую нам трудно договориться с «оборонкой» о цене на продукцию. Порой нас не устраивает время исполнения заказов, а иногда слишком затягивается процесс согласования цен. Вот основные причины, по которым мы сейчас не можем заключить тот или иной контракт. Хотя большинство договоров подписано, в том числе те, под которые по кредитам было выдано 150 миллиардов рублей. Пока не удалось заключить контракты на сумму от 30 до 40 миллиардов из выделенных 500 миллиардов рублей кредита.

От некоторых проектов мы, видимо, откажемся по техническим причинам. В других случаях – из-за нежелания предприятий поставлять продукцию по обговоренным ценам либо в названные сроки. Определенные надежды мы возлагаем на предложение, которое наверняка заинтересует предприятия ОПК. Речь о своеобразном варианте утилизации военной техники. Так, закупаем шесть тысяч КамАЗов и две тысячи «Уралов». Но взамен отдаем такое же количество старой техники. Часть из переданного будет утилизирована, часть отремонтирована и модернизирована. Считаем, это неплохо для производителя, выгодно и нам, поскольку экономим примерно по 100 тысяч рублей на каждой машине.

При этом ставим и долгосрочную задачу: полностью перейти на сервисное обслуживание фирм-производителей. Даже если не совсем готова сервисная сеть, то подключим к этому наш Оборонсервис. Это касается не только автомобильной, но и авиационной, других видов техники. То есть полностью хотим уйти от наших армейских ремонтных бригад, которые есть в каждой части. Ведь не секрет: уровень знаний и навыков солдат по призыву невысок, а техника сейчас пошла достаточно сложная.

А самая хорошая новость последних дней – это удачный запуск «Булавы», третий по счету. Теперь мы можем переходить к серийному производству. Радует, что вопреки скептикам мы общими усилиями добились хороших результатов.

МО – не дойная корова

– Насколько известно, руководством страны перед вами была поставлена задача по экономии средств, выделенных на гособоронзаказ. Удалось сэкономить на чем-то?

– Когда мы планировали и разрабатывали Государственную программу вооружения на 2011–2020 годы, то достаточно серьезное внимание ей было уделено также со стороны оборонно-промышленного комплекса. Был предпринят активный поиск резервов. Общими усилиями удалось найти варианты экономии средств. Ведь порой в стоимость ВВТ производителями включается буквально вся социалка. Мы предложили «оборонке» более взвешенно и корректно подойти к этому. Бюджет ГПВ-2011–2020 снизили с 28 до 20 триллионов рублей.

– Но производителям порой невыгодно самим за свой счет заниматься разработкой новой техники без всякой гарантии на то, что Минобороны у них ее купит…

– Мы с пониманием относимся к этим проблемам. Но все должно быть в разумных пределах. Каков сегодня механизм образования цены? Можно сказать, что производитель сам ее определяет. Порой наши представители соглашаются с ней, особо не вникая в реалии. Но надо же обосновать, что входит в названную сумму. Доходит до того, что у нас уже некоторые модели дороже импортных аналогов, которые лучше по своим техническим характеристикам и гарантийным срокам. Производит, скажем, Севмаш подводную лодку. Туда загоняются все издержки, вплоть до содержания детских садов, пионерлагерей, домов отдыха, поликлиники – все ложится на эту бедную лодку. И даже те контракты, которые они срывали, скажем, по строительству платформы для «Газпрома», тоже туда, как говорится, засунули. Потом деньги куда-то ушли, а платформу достраивать надо. И естественно, средства берутся с лодки. А взять «Адмирала Горшкова». Сколько он уже достраивается?

Теперь мы говорим: не хотите ли заложить новую лодку не за предлагаемые вами 347 миллиардов рублей, а за 112? Для этого, конечно, надо сокращать весь непрофильный бизнес, социалку. Предлагаем: покажите все издержки, которые хотите заложить в этот продукт. К этой цене мы добавим до четверти от его рентабельности, но покажите все. И когда начинаем открывать, цена падает как минимум на треть. Возникает вопрос: куда же уходили эти средства?

В нашу задачу совсем не входит банкротство какого-либо предприятия. Мы за то, чтобы наша «оборонка» производила более современную технику, переходила на новые технологии. Для этого разработали даже комфортную кредитную систему. Пожалуйста, берите кредиты, но не срывайте заказ, добивайтесь заложенных параметров.

К сожалению, это не воспринимается. Дай деньги на НИР, а что получится – неизвестно. То же самое с ОКР. Но Минобороны – не дойная корова. Не потому ли у нас военная продукция стоит таких денег, что дешевле закупать за рубежом? Так что, с одной стороны, мы хотим нашему ОПК помочь найти оборотные средства, а с другой – жестко выставляем свои требования.

Не так давно спрашиваю одного конструктора: видели вы на недавней выставке зарубежные аналоги? Оказывается, нет. А как же тогда производить продукцию? У нас всего две компании делают бронежилеты и они же соревнуются друг с другом. А новейшие зарубежные разработки, получается, не знают и не учитывают в своей работе. А ведь есть уже и гибкие бронежилеты, и более легкие, и более прочные. Есть специальные воротники, каски... А мы бесконечно модернизируем то, что было придумано несколько десятков лет назад.

Хотя, повторю, есть положительные примеры. Камазовцы, создавая автомобили семейства «Тайфун», не стесняются сотрудничать с итальянцами, немцами, французами. Привезли керамическую броню из Израиля.

– Может, причина все еще в монополизме наших производителей ОПК, отсюда и рост цен?

– Отчасти да. С другой стороны, у нас есть достаточно неплохой запас образцов старого, но надежного и испытанного вооружения, которые мы можем и должны производить. Кроме того, существуют рычаги влияния на таких монополистов. Однако мы не можем себе позволить иметь несколько заводов по производству тех же бронежилетов. Повторю: производители сами должны интересоваться новейшими разработками за рубежом, сравнивать их со своими, чтобы не быть в роли аутсайдеров.

Все должны понять: покупкой «Мистраля» мы показали достаточно серьезные намерения на продолжение сотрудничества с иностранными фирмами, на дальнейшие закупки и зарубежные контракты. У нас неплохие отношения складываются с немецкими, итальянскими, даже американскими компаниями. Если раньше нас никуда не пускали и не хотели сотрудничать, то теперь перед нами все двери открыты.

– Министерство обороны уже определилось, какие вертолеты будут размещаться на «Мистралях», и есть ли поручение нашему ОПК на этот счет?

– На «Мистралях» будут базироваться в основном наши вертолеты К-52. Нашей «оборонке» выдано задание на увеличение ресурса двигателя этих машин. Пока есть вопросы также к редуктору, переднему шасси.

– А где и как планируется обучать экипажи, другой персонал для обслуживания боевой техники, которую закупаем?

– Если речь о «Мистрале», то мы уже отобрали первых 70 военнослужащих для отправки на учебу во Францию. Они пройдут курс обучения по управлению кораблем, его обслуживанию и эксплуатации. А скажем, камазовцы обещают обучать вместе со своими и наших специалистов.

Не будет упразднений и сокращений

– Насколько верна информация о том, что Министерством обороны принято решение о ликвидации на предприятиях ОПК института военных представителей, и как это может отразиться на сроках и качестве выпускаемой продукции?

– Никак не должно отразиться, поскольку решения такого не принималось. Мы просто внимательно посмотрели, где они должны быть, а где нет. На иных предприятиях, наоборот, наращиваем их число, а где-то убираем. Например, руководство КамАЗа говорит, что готово нести полную ответственность за качество своей продукции, принимать любые санкции, если оно будет хромать. Действительно, там неплохо налажен инструментальный контроль как на гражданской линии, так и на военной. Почему бы к такому предложению не прислушаться?

Но есть предприятия, тот же Московский институт теплотехники, где мы, наоборот, наращиваем численность военпредов. То есть там, где цена ошибки может быть очень велика. Повторю: отказываться совсем от военной приемки не станем. А вот меняться она, безусловно, будет.

– Ранее сообщалось, что интересы Российской Федерации в Арктике будут совместно защищать соединения и части ВМФ, ВДВ, бригада Сухопутных войск, объединенные в одну группировку. Каким вооружением и техникой она будет оснащена?

– Есть такая идея. Мы хотим создать даже не одну, а две арктические бригады, если, даст бог, получится. А вот какой техникой их оснастить? Мы сейчас изучаем опыт шведов, финнов, норвежцев. Спешить с этим пока не будем, во всяком случае до конца 2011 года. Но Генеральный штаб прорабатывает различные варианты оснащения этих войск ВВТ. Размышляем также над местом дислокации такой группировки.

– Должность, которую занимал заместитель министра обороны Владимир Поповкин, почему-то долго остается вакантной. А ведь это очень важное направление работы.

– Кандидатура подбирается. Но структура, которая замыкалась на Поповкина, будет несколько видоизменена. Вы обратили внимание, что последние три года мы достаточно серьезно меняем весь блок вооружения. Это связано с новыми задачами, подбором персонала и исключением коррупционной составляющей. Такое возможно, когда нет точек принятия окончательных решений. Не должно все определять мнение одного человека.

С этой целью в Министерстве обороны сейчас создана бюджетная комиссия под руководством министра обороны, которая будет заниматься также вопросами стоимости закупаемой продукции, изучением закладываемых в нее параметров. Подключен к этому и Военно-научный комитет для исследования технической составляющей. И сейчас уже где-то на 15 процентов рассмотрели такие вопросы, определили, что конкретно хотим от наших производителей в 2012 году, подготовили предложения. Надеемся, до конца нынешнего года подпишем с ними соответствующие контракты.

– Какова степень готовности АПЛ «Александр Невский», которая создается под «Булаву»?

– Пока все идет, можно сказать, по графику. И хотя наметилось небольшое отставание, оно некритичное. Мы понимаем, что атомная субмарина не автомобиль и тут могут быть свои сложности.

– Президент Объединенной судостроительной корпорации Роман Троценко недавно заявил о том, что якобы принято решение о строительстве первого авианосца в России. Так ли это?

– Нет, не так. По строительству авианосцев планов нет. Мы задали работы только по концептуальному аванпроекту, чтобы понять, как может вообще выглядеть современный авианосец. После этого Генеральный штаб совместно с Главкоматом ВМФ оценит, насколько он необходим. Но пока планов по строительству авианосцев, повторю, нет.

В целом же объемы поставок ВВТ в 2011 году по сравнению с 2010-м увеличены в среднем в 1,6 раза. Тех же ЗРК – в 3 раза, ракетных комплексов – в 2 раза, вертолетов – на 10 процентов...

Еще более серьезные планы на 2011–2015 годы. Поставки, скажем, самолетов увеличатся в 4 раза, вертолетов – в 5, ЗРС и ЗРК – в 2,5, подводных лодок – в 1,5 раза.

– Какова судьба наших танков, есть ли решения в Минобороны на этот счет и какой из перспективных отечественных боевых машин вы отдаете предпочтение?

– Мы обсуждали эту проблему несколько месяцев назад, встречались с конструкторами. Тогда же поднимали вопрос открытия ОКР по созданию нового танка. Но когда мне сказали, что при этом на 60 процентов будут использованы старые наработки и заделы, то мы решили не начинать проект, пока не поймем окончательно, что же нам надо.

Понятно, что в больших партиях выпуска бронетехники уже нет необходимости. Можно, конечно, пойти и по пути модернизации, но только для того, чтобы создать несколько обликов машины и постепенно выйти на оптимальный вариант.

Мы видим, что в современной войне роль танковых войск изменилась. Меняется сама концепция применения их в боевых действиях. В бундесвере, например, значительно сократили количество танков. Сегодня все большая роль отводится высокоточному оружию. У нас же до сих пор огромный парк – порядка 18 тысяч машин. А надо бы оставить 10 тысяч. Но и удовлетвориться небольшой модернизацией, скажем, Т-90 было бы неразумно. Поэтому мы должны пойти другим путем. Например, ежегодно направлять 30–40 миллионов рублей на модернизацию и постепенно подойти к той машине, которую видим в идеале.

Одновременно подталкиваем наших производителей к сотрудничеству с компаниями Украины, где есть неплохие наработки. Поступают к нам предложения и от французов по модернизации трансмиссии, силовой установки, даже танкового вооружения. Словом, мы за то, чтобы наш ОПК предлагал каждый год все более и более совершенную модель.

– С тем, какой должна быть ЗРС С-500, столь необходимая для создания воздушно-космической обороны, Минобороны уже определилось?

– В целом ее облик мы видим и понимаем. Там пока есть проблемы с ракетой. Но в целом такая зенитная ракетная система нам очень нужна и работа над ее созданием продолжается.

– А где наберете 70 тысяч офицеров для ВКО?

– Не 70 тысяч, а меньше. Речь шла примерно о 40 тысячах. Но проблем с этим не будет. Во-первых, часть должностей, которые были переведены из офицерских в сержантские, сейчас опять возвращается в офицерскую составляющую. Решение будет и по преподавательскому составу соответствующих вузов, потому что где-то мы должны готовить специалистов для ВКО.

Во-вторых, у нас сейчас около 39 тысяч офицеров находятся в распоряжении, и мы попытаемся их обязательно сохранить для армии. Часть из них как раз будет направлена на создание группировок ВКО.

Замечу также, что дополнительно сохраняем две дивизии РВСН, создаем ряд ракетных бригад, несколько полков ПВО. То есть офицеров будет куда разместить.

Что касается контрактников, то принято решение: к концу 2017 года их должно быть 425 тысяч, в связи с чем выработан график набора и подготовки этих военнослужащих. В следующем году будут переаттестованы 1890 контрактников, что позволит понять: кто же нам нужен.

– Можно ли ожидать дальнейшего сокращения численности Вооруженных Сил до 800 тысяч, а также преобразования военных должностей в гражданские, в частности в тыловых службах… Это все имеет под собой основания?

– Сокращать армию больше не будем. Ниже одного миллиона ее численности опускаться не намерены. Не будем переводить на гражданские должности, скажем, офицеров ГРАУ и ГАБТУ. Что касается вещевого, продовольственного обеспечения, то считаю, здесь такой вариант возможен. Причем будем всячески агитировать остаться на таких должностях офицеров, уже проходящих на них службу и имеющих соответствующий опыт.

– Недавно президент России сказал, что Минобороны должно срочно передать принадлежащие ему земли на Дальнем Востоке местным властям. Это проблема, видимо, актуальна не только для Дальневосточного региона?

– В ноябре 2010 года мы подготовили большой доклад президенту Российской Федерации о передаче военных городков местным муниципалитетам. Предложили в общей сложности 14 тысяч объектов, в 2010 году передали уже более тысячи. Объем достаточно большой. Но в чем проблема?

Увы, без особого желания идут на это сами муниципалитеты. Сейчас, например, мы буквально силком передаем Дома офицеров, детские сады, школы, госпитали и все, что связано с социальной сферой. Условие одно: чтобы эти объекты не перепрофилировались и не продавались, чтобы, скажем, детский сад остался детским садом, а госпиталь госпиталем.

Что касается Дальнего Востока, то ситуация в ближайшее время, думаю, прояснится. Пока мне трудно сказать, в чем там дело. Земли действительно много. И заявок на нее достаточно большое количество. Но есть процедуры, которые нельзя обойти.

– Каким, на ваш взгляд, будет прохождение законов о денежном довольствии военнослужащих и военных пенсиях? Можно ли ожидать сюрпризов?

– Думаю, их не будет. Хотя бы потому, что Министерство обороны долго и активно согласовывало эти документы со всеми ведомствами и заинтересованными сторонами в разных форматах.

По пенсиям как намечалось, так, полагаю, и будет принято: увеличение предусмотрено в 1,6 раза. У меня по крайней мере нет никаких опасений на этот счет. Такая позиция недавно подтверждена и на заседании в Комитете Государственной думы по обороне и безопасности. Мы нашли взаимопонимание тут со всеми лидерами фракций. И под этот закон уже выделены соответствующие средства.

Олег Фаличев

Опубликовано в выпуске № 26 (392) за 06 июля 2011 года