Комтон-Хэм увидел несправедливость в связи с разбором дел немецких подводников на Нюрнбергском процессе и осуждение кое-кого из них за военные преступления, связанные с особой жестокостью. Такие случаи со стороны подводников «Кригсмарине» были, но на Нюрнбергском процессе приведенных фактов было совсем немного. Кое-что было выяснено только после войны, но достоянием широкой общественности это не стало, т. к. свидетелей подобных варварских действий, как правило, в живых не оставалось.
А прав этот историк в том, что никто из подводников воюющих стран, в том числе и наши, «спасением на водах» своих врагов не занимался. Подбирать людей с потопленного судна, загружать их на борт, а потом неделями и месяцами « болтаться» с ними в море при условиях и без того стесненных отсеков лодки, с резкими ограничениями питьевой воды и пищи - просто абсурдно. Во всех флотах были единичные случаи, когда на борт лодки поднимали одного - двух человек, если это вызывалось необходимостью с разведывательной целью, а лодке предстояло в ближайшее время возвращение в базу.
Если же говорить о «существенной разнице» в условиях боевых действий, то о «несостоятельности» и «несправедливости» можно говорить в отношении подводников «Кригсмарине» только с того периода их боевых действий, когда союзники поставили их в условия, приближенные к действиям своих подводников, а, может быть, и еще более жесткие.
Речь об отсутствии и «существенной разнице» в отношении действий немецких подводных лодок и подводных лодок союзников может идти только о времени боевых действий после второй половины 1943 года, когда конвои союзников стали хорошо охраняться противолодочными силами, в числе которых особая роль стала отводиться противолодочной авиации. |