Вернер, говоря о своих переживаниях после того, как он узнал о гибели своих родителей в Дармштадте после налета английской авиации, пишет: «По какой-то ужасной ошибке покинули этот мир они, а не я. Именно я должен был умереть. И тысячу раз был готов к этому. Я уходил сражаться в море ради сохранения их жизней, ради их безопасности. Но обманулся в своих ожиданиях. Почему Всевышний предпочел взять их невинные жизни вместо моей грешной? ».

Вернера можно понять: мало что может быть тяжелей в жизни, чем потеря родителей. Только вот от кого он собирался их защищать и «уходил сражаться в море ради сохранения их жизней»? Ведь именно нацистская Германия развязала Вторую мировую войну и именно она вызвала бомбовые удары на свои города и села. Вернер пишет о ненависти. Ненависти к противнику после того, как погибли многие его товарищи по подводному флоту, а потом и родители. Но он не называет свою ненависть святой, а стремление отомстить священным. И правильно делает.

Видимо даже в нем, у кого «национальная идея», втемященная в мозги пропагандой Геббельса укоренилась весьма прочно, появились сомнения: не обманывали ли их все предшествующие годы их вожди. Не случайно же он отметил «на стене привокзального здания лозунг, который выглядел как ирония: «Наши города гибнут, стены рушатся, но наши сердца никогда не дрогнут».

У Вернера, убежденного нациста, появились сомнения. Но зато у наших демократических историках, пишущих о войне, сомнений нет. Они, лицемерно болтая о том, что «русский солдат, перейдя границу Германии имел право на такую же жестокость, что и немецкий на нашей территории, не смущаясь пишут о «диктаторском» режиме Сталина, «подобном гитлеровскому», о сговоре Сталина с Гитлером в отношении Польши, о том, что если б Гитлер не напал на нас, начали бы мы.