Газета «ВПК» уже рассказывала о том, как в районе Свердловска 1 мая 1960 года был поражен зенитной управляемой ракетой заокеанский воздушный разведчик (см. очерк Юрия Кнутова и Олега Фаличева «Бой в небе над Уралом»). Предлагаем вниманию читателей еженедельника воспоминания очевидца событий 52-летней давности, который высказывает свою точку зрения на произошедшее.

1 мая 1960 года на Красной площади в Москве проходил военный парад, после которого, как всегда, состоялась демонстрация трудящихся столицы. На трибуне Ленинского мавзолея традиционно находились руководители Коммунистической партии Советского Союза и СССР вместе с первым секретарем ЦК КПСС, председателем Совета министров страны Н. С. Хрущевым. Однако среди стоявших рядом с ними советских военачальников ощущалась некоторая нервозность да и лицо Никиты Сергеевича заметно подобрело лишь после того, как ему о чем-то доложил министр обороны маршал Р. Я. Малиновский.

Нет ответов

Уже 2 мая советские СМИ известили граждан СССР и мировую общественность, что под городом Свердловском подразделениями Войск ПВО страны, которыми командовали майор М. Р. Воронов и капитан Н. И. Шелудько, сбит иностранный самолет-разведчик. Сообщалось также, что отличившиеся при этом офицеры, сержанты и солдаты отмечены государственными наградами.

Это была официальная информация. Не стану вновь напоминать, как Хрущев уличил государственных деятелей Соединенных Штатов во лжи, когда они пытались отрицать, что над нашей территорией уничтожен самолет-разведчик США, предъявив им живого и невредимого летчика Г. Пауэрса. Об этом много писала отечественная пресса.

На заседании Верховного суда СССР в ходе допроса американского пилота вскрылись дополнительные обстоятельства, касающиеся маршрута самолета, полетного задания, которое получил Пауэрс, его ощущений при поражении машины в хвостовую часть и катапультировании. Вся другая информация об этом инциденте была закрыта и отправлена в архив.

Однако почти ежегодно в канун 1 Мая в СМИ появлялись статьи на эту тему, а с участниками тех событий: подполковником М. Р. Вороновым – командиром 2-го зенитного ракетного дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады, генерал-лейтенантом Г. С. Легасовым – заместителем председателя комиссии главнокомандующего Войсками ПВО и Б. В. Бункиным – главным конструктором зенитного ракетного комплекса С-75 проводились беседы на телевидении. Эти статьи и передачи вызывали у военных специалистов, корреспондентов и журналистов массу вопросов. Что же конкретно произошло в уральском небе? Зачем для уничтожения одного самолета-нарушителя было выпушено пять ракет и как летчик Пауэрс остался жив после такого массированного обстрела? Ракета какого дивизиона столь «нежно» подстрелила самолет U-2, что на Пауэрсе не оказалось ни одной царапины? Кто и зачем сбил истребитель МиГ-19, пилотируемый старшим лейтенантом С. И. Сафроновым, награжденным орденом Красного Знамени посмертно?

К сожалению, и эти, и другие вопросы, на мой взгляд, остались без ответа.

Докопаться до истины

Поэтому многие авторы публикаций в средствах массовой информации (например В. Самсонов, А. Докучаев, К. Скопина, Е. Буянов, Д. Данилов и другие), пытаясь разобраться в тех событиях, начинали произвольно трактовать их, извращая отдельные моменты, касающиеся результатов и порядка стрельбы дивизионами по самолету-шпиону, траектории его полета, траектории полета ракет, гибели старшего лейтенанта Сафронова. Например, утверждалось, что по U-2 было выпущено 7 ракет из 14, что дивизион майора Воронова выпустил первую ракету вдогон самолету, а второй ракетой сбил истребитель Сафронова и наоборот, что некий командир технического (?) дивизиона направлял ракету на машину Пауэрса так, чтобы попасть ей точно в хвост и тем самым сохранить летчику жизнь, а также огромное количество других небылиц.

А один из телевизионных каналов нанес ущерб престижу зенитных ракетных войск противовоздушной обороны, показав получасовой фильм о пилоте И. А. Ментюкове, который якобы газовой струей своего самолета Т-3 (предсерийный Су-9) сбил U-2.

Во всех этих публикациях заслуга в уничтожении самолета-шпиона США 1 мая 1960 года приписывалась только 2-му зрдн (командир – майор М. Р. Воронов) и 1-му зрдн (командир – капитан Н. И. Шелудько) 57-й зенитной ракетной бригады.

Огромный интерес эта история полувековой давности сейчас вызывает у пользователей Интернета, где развернулась большая дискуссия.

Все эти измышления, домыслы, предположения не соответствуют действительности и рождаются у их авторов из-за отсутствия реальных фактических материалов и документов.

Журналист Вадим Такменев в 2002 году, подводя итоги телевизионной передачи с участием генерал-лейтенанта Г. С. Легасова и подполковника М. Р. Воронова, заявил, что, очевидно, в конце концов в любой истории должны оставаться загадки.

Я как непосредственный участник вышеописанных событий не мог смириться с «похоронами» этой тайны, поскольку считаю, что в любом историческом событии необходимо добираться до истины, как бы горька она ни была. Поэтому с 2005 года веду поиск реальных фактов по данному делу. Мне удалось ознакомиться с рассекреченными материалами в Центральном архиве Министерства обороны в Подольске.

Но прежде чем приступить к изложению результатов своих изысканий, должен рассказать о личных наблюдениях уничтожения самолета U-2 в небе неподалеку от Свердловска.

Боевая работа

Я, Самойлов Борис Константинович, после окончания в августе 1959 года Киевского высшего инженерного радиотехнического училища (КВИРТУ) Войск ПВО страны (специальность – радиолокация) был назначен в 5-й зенитный ракетный дивизион 37-й зенитной ракетной бригады 4-й отдельной армии (ОА) ПВО на должность заместителя командира радиотехнической батареи – начальника 2-й группы зенитного ракетного комплекса С-75. Системой С-75 тогда в срочном порядке оснащалась 4-я ОА ПВО. Поэтому были нужны офицерские кадры даже других военно-учетных специальностей.

Дивизион дислоцировался в восьми километрах от станции Полдневая (60 км южнее Свердловска) и был сформирован в мае 1959 года. Личный состав прошел необходимую переподготовку и выполнил начальные стрельбы на полигоне. Положенное вооружение и военная техника в зрдн имелись согласно штату, однако инженерное оборудование стартовой позиции еще не завершилось. Не было защищенного КП зрдн, убежищ для личного состава стартовой батареи. Жилая зона также находилась в стадии строительства. Отсутствовали жилые помещения для офицерского состава, а казарма для сержантского и рядового состава не достроена. Не было постоянного электроснабжения, источника питьевой воды и прочих удобств.

Накануне майских праздников дивизион не находился на боевом дежурстве, однако командир зрдн – подполковник Илья Иванович Новиков приказал мне проверить и доложить о готовности станции наведения ракет (СНР) к боевой работе. Он также попросил меня помочь сержантам подготовить станцию разведки и целеуказания П-12 в связи с тем, что ее техник – лейтенант Федотов находился в госпитале, а я изучал эту СРЦ в училище.

30 апреля у офицера 2-й (стартовой) батареи лейтенанта В. Дудко была свадьба. Он женился на учительнице местной школы и пригласил, в частности, меня и лейтенанта Б. Селина на торжество. Свадьба состоялась в школе села Полдневая в восьми километрах от огневой позиции дивизиона.

В конце дня я доложил командиру о готовности СНР и что приемный тракт СНР-75 настроен лейтенантом Б. Селиным и сержантом Н. Мошану на максимальную чувствительность (112–114 дБ), а РЛС П-12 – на предельную дальность.

На РЛС П-12 бригадой промышленности была смонтирована, но не сдана дивизиону в эксплуатацию новая аппаратура опознавания НРЗ-10 («свой-чужой»). Я проверил НРЗ-10 в контрольном режиме и уже собрался проверять ее в боевом, как мне позвонил командир радиотехнической батареи капитан В. Александров и сообщил о внезапно возникшей неисправности в системе СДЦ (селекции движущихся целей) станции наведения ракет СНР-75 (ответственный – лейтенант Мацегуд).

В связи с затратой большого количества времени на устранение неисправности в системе СДЦ я не смог проверить НРЗ-10 в боевом режиме. А именно – вынести гетеродин на 100 метров, развернуть кабельное хозяйство, запитать его от дизельной электростанции и проверить прохождение сигнала через антенную систему. Об этом было доложено командиру дивизиона, на что он заявил: «Может, эта аппаратура и не понадобится». Но, как всегда, по закону подлости понадобилась.

Командир дивизиона разрешил мне идти на свадьбу, а Селина отпустил под мою ответственность после моего заверения, что сержант Мошану отлично подготовлен и может в случае чего полностью заменить его. Офицеры, присутствовавшие на свадьбе (четыре человека), ночевали с 30 апреля на 1 мая на квартирах на станции Полдневая, которые они снимали для проживания. Утром 1 мая за нами пришла машина и доставила нас на позицию.

1 мая 1960 года боевая готовность была объявлена за два часа до подлета цели. Операторы РЛС П-12 обнаружили U-2 на дальности 270 километров и сопровождали самолет до момента уничтожения.

Боевой расчет дивизиона в составе подполковника И. И. Новикова, командира радиотехнической батареи капитана В. Александрова, офицера наведения (фамилию, имя и отчество не помню, сложная фамилия, он 3 мая уехал сдавать экзамены в академию) и трех операторов, один из которых ефрейтор О. Рынков (фамилии двух других не помню), занял место в кабине «У» ЗРК С-75.

Я не входил в боевой расчет, а находился в кабине «П» вместе с техником-лейтенантом Селиным. Поэтому все действия участников боевого расчета в кабине «У» я передаю по их рассказам, по записям телефонных переговоров с КП бригады на пункте связи дивизиона и по громкоговорящей связи.

При подлете цели к зоне поражения дивизиона командир постоянно получал из бригады сведения о координатах цели. Однако они отличались от данных нашей СРЦ П-12. И это было объяснимо, поскольку данные с КП бригады поступали не по прямому каналу связи. Да и цель в районе города Кыштыма немного изменила маршрут полета, как будто выбирала наиболее безопасную траекторию пролета между зенитными ракетными дивизионами 37-й зенитной ракетной бригады.

Разрешение на открытие огня командир получил в то время, когда цель подошла к дальней границе зоны поражения дивизиона. Цель на запрос «свой-чужой» не отвечала. Сомневаясь в работе НРЗ-10, командир несколько раз просил уточнить координаты U-2. А цель уже начала удаляться от дивизиона. Командир 37-й зрбр еще раз подтвердил свое решение на обстрел цели.

Подполковник Новиков скомандовал офицеру наведения: «Пуск». Офицер нажал кнопку «Пуск», но старта ракеты не последовало – он от волнения забыл переключить три канальных тумблера «Неисправность/Боевая работа» в режим «Боевая работа» на шкафу офицера наведения. Мгновенно исправив ошибку, офицер наведения по команде командира «Цель уничтожить двумя ракетами» нажал кнопку «Пуск» первого канала. Ракета стартовала в 8.46 и направилась вдогон самолету U-2. Затем офицер наведения нажал кнопку «Пуск» второго канала, но старта ракеты не последовало.

Командир дивизиона срочно связывается по ГГС с командиром стартовой батареи капитаном Иваньковым. Он требует принять все меры безопасности личного состава батареи. Впоследствии оказалось, что ракета не стартовала по вине технического дивизиона. И это несмотря на то, что контроль стартового оборудования и проверка ответчиков перед этим прошли нормально.

Тем временем операторы и офицер наведения в соответствии с Руководством по боевой работе ЗРК С-75 сопровождали цель в режиме РС (ручное сопровождение), а затем перешли на автоматическое (АС).

На 53-й секунде наведения старший техник-лейтенант Н. Краморенко из кабины «А» по громкоговорящей связи доложил командиру зрдн: «На 53-й секунде выдалась команда К3, аппаратура сработала нормально». Это команда ближнего взведения радиовзрывателя ракеты. Она выдается примерно за 300 метров до подхода ракеты к цели. В этом случае цель должна быть обязательно поражена.

Через несколько секунд операторы ручного сопровождения поочередно доложили, что произошел срыв автоматического сопровождения по всем трем координатам – дальности, азимуту и углу места. При выполнении боевых стрельб это следует, как правило, за физическим разрушением цели. Офицер наведения не смог сразу правильно оценить обстановку и доложил командиру зрдн: «Срыв автоматического сопровождения по трем координатам». Командир, занятый проблемами со второй ракетой, моментально доложил на КП зенитной ракетной бригады: «У нас срыв сопровождения». А там, очевидно, временно «отключились».

Через некоторое время командир дивизиона, разобравшись с офицером наведения и операторами ручного сопровождения, повторно доложил на КП бригады: «По имеющимся признакам цель поражена», так как на экранах индикаторов цель начала быстро менять свои параметры и характеристики. На это ему командир бригады грубо ответил: «Ерунда. Цель над Нижним Тагилом».

В это время офицеры и солдаты стартовой батареи 5-го зрдн, находясь на открытом воздухе, визуально наблюдали картину поражения высотной цели, кричали «Ура!» и бросали головные уборы вверх. На чистом безоблачном небе было отчетливо видно, как ракета догнала цель, появилось белое облачко от подрыва боевой части, а затем вниз полетели обломки самолета со шлейфом черного дыма.

Минуты через две-три низко над лесом появилось еще несколько белых облачков – подрывов БЧ ракет. Значит, еще какой-то зенитный ракетный дивизион произвел обстрел цели. Их было три или четыре. Когда командир дивизиона подполковник Новиков вышел из кабины «У», командир стартовой батареи доложил ему об увиденном результате обстрела цели, о принятых мерах по безопасности личного состава и второй ракете.

В это время из бригады поступила команда: «Любой самолет в воздухе – противник» и все мы снова заняли свои места. Минут через 20 поступила команда: «Отбой». Вслед за этим из бригады поступило указание скопировать с планшета дальней воздушной обстановки трассу полета самолета и доставить кальку на КП бригады, опечатать кабины. Трассу с планшета ДВО копировал я, а документы в бригаду отвозил капитан Александров. Вернувшись, он сообщил, что еще несколько дивизионов 57-й зенитной ракетной бригады стреляли по самолету, который якобы применял помехи и круто менял маршрут полета.

На КП нашего зрдн ни офицер наведения, ни операторы ручного сопровождения на экранах индикаторов никаких помех не наблюдали до подрыва нашей ракеты, а на кальке проводки U-2, которую копировал я с планшета ДВО, никакого резкого маневра самолета не отмечалось. Впоследствии подтвердилось, что на U-2 не было никакой аппаратуры постановки пассивных/активных помех и никаких резких маневров он не совершал.

В течение 2–3 мая наш дивизион посетили две комиссии – из штаба 4-й ОА ПВО и управления главнокомандующего Войсками ПВО. В это время средства массовой информации объявили, что офицеры, сержанты и солдаты дивизионов майора И. И. Воронова и капитана Н. И. Шелудько награждены правительством СССР за уничтожение самолета U-2. Однако об участии дивизиона подполковника И. И. Новикова и его роли в уничтожении U-2 ни тогда, ни в течение 50 лет ни в печати, ни на телевидении не упоминалось.

Некоторые члены комиссии на наши недоуменные вопросы пытались убедить нас, что «летчик самолета U-2, увидев вашу ракету, развернулся на 180 градусов и ушел от встречи с ней». Мой вопрос о команде К3 и почти прямолинейной трассе цели остался без ответа, а один член комиссии – полковник сказал: «После драки кулаками не машут» и посоветовал нам больше никогда и нигде не поднимать этот вопрос.

Что было в реальности

Через несколько дней офицер спецслужбы, привлекаемый к аресту Пауэрса и сбору остатков самолета и маршевой части нашей ракеты, сообщил нам, что недалеко от места падения хвоста U-2 была обнаружена маршевая часть ракеты, а в 12 километрах южнее – все остальные части самолета.

Получив отпуск, я летом 1960 года приехал в Москву. В это время в ЦПКиО им. М. Горького была организована выставка сбитого самолета U-2, которую обслуживали офицеры одного из НИИ ВВС. Один из них на мой вопрос, как был сбит U-2, ответил: «Ракета ударила в самолет сзади, отбила ему хвост, Пауэрс выпрыгнул из самолета, который планировал без хвоста еще 12 километров». В доказательство этого он обратил мое внимание на большое количество и характер пробоин в хвосте машины, свидетельствующих о том, что взрыв ракеты был сзади.

В 60-х годах Политиздат выпустил брошюру под названием «Возмездие», в которой присутствовал материал о суде над Г. Пауэрсом. На вопрос к нему, как вас сбили, он пояснил: «Я почувствовал удар в хвост самолета, оглянулся и увидел огненный взрыв. Зная, что под устройством катапультирования была заложена взрывчатка, я откинул фонарь и вывалился из кабины...» Другой информации в брошюре не было.

На основании личных наблюдений боевой работы системы С-75 нашего дивизиона я определил реальную картину уничтожения самолета U-2 США 1 мая 1960 года. Она такова.

Ракета 5-го зрдн (командир – подполковник И. И. Новиков) 37-й зрбр (станция Полдневая), выпущенная в 8.46 вдогон самолету U-2, повредила ему хвостовое оперение. Взрыв боевой части ракеты произошел сзади машины, летчик был защищен от него двигателем и поэтому остался жив. После взрыва БЧ ракеты Пауэрс вывалился из самолета, который продолжал планировать еще 12 километров.

Докладу подполковника Новикова о поражении цели на КП 37-й зрбр не поверили, так как в те времена еще не было случаев стрельбы ракетами ЗРК С-75 вдогон удаляющейся цели да еще и на дальней границе зоны поражения. Руководством по боевой работе и Правилами стрельбы зенитной ракетной системы С-75 в те времена это не предусматривалось. Данный факт привел к потере цели и как следствие – гибели старшего лейтенанта Сафронова на МиГ-19.

Моя версия нашла полное подтверждение после предоставления мне возможности ознакомиться и изучить материалы в Центральном архиве МО в Подольске.

Окончание читайте в следующем номере.